Песнь о крестовом походе против альбигойцев

Пресветлый Боже Иисус, чей благ Святой закон,
Уж верно, правый суд свершит, как было испокон,
И Благородство укрепит. Несите ж злу урон!
И все рекли: «Пора врага из замка выгнать вон».
5 «Я вам, сеньоры, дам совет, — сказал Гаусельм Раймон, —
Все будет ваше, замок сей и в замке гарнизон,
Но только надо, чтоб сперва наш стан был укреплен.
Пускай поднимется стена, поправ простор равнин,
За ней мы выстроим настил из досок и тесин
10 И много всюду разместим метательных машин,
Иначе я за весь наш стан не дам гнилой каштан.
Ведь хуже дьявола Монфор, коварней басурман,
И он имеет сердце льва, скажу вам не в обман.
Когда он войско приведет, чтоб взять нас с вами в плен,
15 Мы все атаки отразим, укрыты толщей стен[480]

».Арберт[481], молитву сотворя, благословил сей план.
«И Бог, и граф, — сказал прелат, ободрив горожан, —
Вас не преминут наградить, коль вы, покой и сон
Забыв, приложите свой труд, создав врагу заслон,
20 А я грехи вам отпущу, чему залог — мой сан».
Ну кто откажется пойти, коль ради Бога зван?
Алмазной россыпью в ту ночь сиял весь небосклон,
Не спали слуги и пажи, что стерегли донжон,
Ведь провансальцами донжон в ту ночь был окружен.
25 Когда же рано поутру согрело солнце склон,
Вмиг стал весь лагерь боевой похож на Вавилон.
Арберт на помощь пригласил и женщин, и мужчин,
«Нет» не сказал ни юный паж, ни старец ни один,
И что ни каменщик там был, то знатный господин.
30 Поклажу девушки несли одна другой вдогон
И пели, радостью полны, стихи баллад, канцон.
И знать, и весь простой народ так укрепили стан,
Что был для лагеря сего не страшен и таран.
Стан был стеною обнесен, укрыт со всех сторон,
35 И церковь высилась над ним как мощный бастион.
Желая замок захватить, что ныне осажден,
И тех повытащить на свет, кто ради зла рожден,
Бароны сделали таран. Отважен и умен,
Его стерег и охранял сеньор де Каваллон.
40 Стояла стража у реки. И ни один шпион
Не мог от стражи ускользнуть, сколь ни проворен он!
«Побольше снеди запасти!» — такой приказ был дан.
Всю живность, где бы ни нашлись корова, бык, баран,
Домашний гусь или петух, каплун или фазан,
45 Вели или везли в Бокер — и тьму мешков, корзин...
Текло вино из Женесте[482], одно из лучших вин,
Весьма обильно; не один опустошился жбан.
Меж тем известия дошли до войска парижан,
Что те, кто ратовал за Крест, забыв детей и жен, —
50 Ламбер Лиму, Гильом Ла Мот и сам Ренье Шодрон,
И много рыцарей других, кем горд французский трон, —
Бокер оставили врагу. Всяк так был огорчен;
Свой лучший город потеряв, столь зол был граф Симон
На то, что есть у горожан и лук, и стрел колчан,
55 Как будто брат его погиб иль сын в крови от ран.
Граф тут же к сборам приступил, забыв покой и сон.
Немало седел боевых легло на ткань попон;
Послали Ги и Амори, поскольку был резон,
Гонцов к товарищам своим. Фуко и Саломон,
60 Юк-сенешаль, сеньор Леви, баронам всем барон,
Явились сей же час на зов из разных мест и стран.
И всяк, пришпорив скакуна, не опустив стремян,
Пустился, силою кичась, гордыней обуян,
В Бокер, чтоб вскоре на лугу раскрыть шелка знамен.
65 Звучал в Бокере в этот час отнюдь не плач, не стон,
Но клич призывный боевой: «Тулуза! Авиньон!
Бокер! Каромб[483] и Малосен! Марсель и Тараскон!»
Клялись бароны и народ поставить жизнь на кон,
В тот миг бы их не устрашил и грозный великан.
70 Сошлись у Роны на лугу две рати христиан,
Но враг врагу не причинил ущерба ни на гран,
До срока силу сберегал и ждал иных времен.
Лишь только рыцарь Беларот и сам Каромб Эмон
Без страха двинулись вперед и сшиблись без препон,
75 Ломались копья о щиты, стоял до неба звон!
Потом французы отошли, раскрыв шелка знамен,
Прямым путем в Бельгард[484].