Песнь о моей Мурке

Тишина ночная, спит везде живое.
На малину собрался совет.
Это хулиганы, злые уркаганы,
Выбирали новый комитет.

Речь держала баба, звали ее Муркой,

Хитрая и ловкая была;
Даже злые урки и те боялись Мурки:
Воровскую жизнь она вела.

Цели намечала, планы составляла,

Как московским уркам промышлять.
Нравилися Мурке все делишки эти,
Нравилося Мурке воровать.

Но однажды ночью Мурка из малины

Спрыгнула без шухера одна.
К легашам проклятым Мурка прибежала,
Воровские планы предала:

«Ой, сыны Советов, братья-комиссары,

Не хочу с урканами я жить!
Надоели эти разные малины,
Я хочу секреты вам открыть».

Шли мы раз на дело, выпить захотелось,

Мы вошли в хороший ресторан.
Там она сидела с агентом из МУРа,
У него под клифом был наган.

Мы решили смыться, чтоб не завалиться,

А за это Мурке отомстить.
Одному из урок в темном переулке
Дали приказание — убить!

Как-то в переулке увидал я Мурку,

Увидал я Мурку вдалеке.
Быстро подбегаю, за руку хватаю,
Говорю: «Пройдем наедине.

Вот что ты, зараза, убирайся сразу,

Убирайся сразу поскорей.
И забудь дорогу к нашему порогу,
К нашему шалману блатарей!

Помнишь, моя Мурка, помнишь ли, голубка,

Как сама ходила воровать?
А теперь устала и легавой стала,
Потихоньку начала сплавлять![17]

Ты носила кольца, шелковые платья,

Фетровые боты «на большой»,
А теперь ты носишь рваные калоши,
Но зато гуляешь с легашом!»

Шел я на малину, встретилися урки,

Вот один из урок говорит:
«Мы ее убили — в кожаной тужурке
Там, за переулочком, лежит».

Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая,

Дорогая, здравствуй и прощай!
Ты зашухерила всю нашу малину,
А теперь маслину получай!

Или тебе плохо было между нами?

Или не хватало барахла?
Что тебя заставило связаться с легашами
И пойти работать в Губчека?

Вот теперь лежишь ты с закрытыми глазами,

Легаши все плачут над тобой.
Ты уже не встанешь, шухер не поднимешь,
Крышкою закрыта гробовой.

Хоронили Мурку очень многолюдно:

Впереди легавые все шли.
Красный гроб с цветами тихими шагами
Легаши процессией несли.

Тишина ночная, только плач оркестра

Тишину ночную нарушал.
Красный гроб с цветами в могилу опускался
И навеки Мурку забирал.

На Кунцевском поле шухер был не страшен,

Но легавый знал, когда прийти.
Сонных нас забрали, в «черный» посадили,
И на «черном» всех нас увезли.

«Черный ворон» скачет, сердце словно плачет,

А в углу угрюмый мент сидит.
Улицы мелькают, фонари сверкают —
Что нас ожидает впереди?

На допросе в МУРе очень мент старался

Всем он нам по делу навязать.
Я и Сашка Куцый «дикан»[18] получили,
Остальные «драйки»[19] и по пять.