Песнь предсказателя Небес

— Позволь мне испытать на тебе… Всего лишь один эксперимент! — алхимик надрывал горло, царапал пальцами пол и продолжал ползти.

Тай Фэн поднял лунный нефрит и спрятал его под тканью верхних одежд. Затем он медленно подошел к Цзян Юну и осмотрел его руку.

— Я знаю, для чего императору понадобился камень, — прошептал он с печалью в голосе. — Твоя печать…

Пока Цин Умин без остановки кричал, Цзян Юн взглянул на Бао Хэ Цянь и поморщился. Большинство черных линий пропало, а оставшаяся их часть покрылась кровью из ран от ногтей алхимика.

— Сейчас твоя судьба располагается на перекрестке событий. Но я вижу, как постепенно ты обретаешь равновесие, — продолжал Тай Фэн. Он аккуратно стирал засыхающую кровь. — Тебе осталось пережить всего шесть печатей. А дальше…

— Я говорил! Моя печать работает, она выжжет его дотла, даже пепла не оставив! — Цин Умин медленно полз в их сторону. — Отдай его мне, Тай Фэн! Он должен остаться со мной. Я умоляю тебя! Демоненок умрет еще до первого снега, нельзя, чтобы такой экземпляр оставался неизученным.

Слова о первом снеге заставили Цзян Юна побледнеть от страха. Он вцепился в предплечья Тай Фэна, их взгляды встретились. Серые глаза вдруг стали влажными от слез.

— Но уже наступили заморозки, а это значит, что со дня на день…

Цин Умин остановился, и его руки задрожали. Что-то механическое внутри него сломалось и теперь часто щелкало. Пальцы-проволоки царапали пол, издавая неприятное скрежетание.

— Жизнь с охранной печатью невыносима для ее носителя. Он будет бродить по свету, не находя себе места, и умолять каждого встречного лишить его жизни. Лучше пусть останется у меня. — Цин Умин тянул к ним свою руку. — После опытов я могу быстро избавить его от страданий.

Помогая Цзян Юну подняться на ноги, Тай Фэн сурово смотрел в сторону алхимика. Он знал: в словах бессмертного старика была горькая правда. То, что могло бы послужить окончанием бесконечного путешествия, лежало на ладони и было таким очевидным. Смерть. Тай Фэн осознавал причину, почему он не мог позволить Цзян Юну умереть так просто, однако никогда бы не признался себе в этом. По крайней мере, не сейчас. Они оба были нужны друг другу, и пока не иссякнут силы, он будет бороться ради спасения друга.

Медленно они шли на выход из зловонного, бурлящего котла, где все вместе варились бесчисленные подопытные алхимика. Тай Фэн крепко придерживал Цзян Юна за плечи, увеличивая расстояние между ними и кричащим им вслед Цин Умином. Тот продолжал ползать по полу и восклицал, коря Небеса, что так жестоко поступили с ним, отняв у него новую игрушку для опытов.

Алхимика отвергала сама природа. Он застрял между жизнью, где есть конец, и смертью, начало которой уже никогда не будет положено. Отвернувшись от всего самого светлого в этом мире в погоне за бессмертием, Цин Умин превратился в набитый механизмами и гниющей плотью мешок, уже не способный получать радость от вечного существования. И он знал, что такая же участь ждет еще одного человека, днем за днем продолжающего инкрустировать в свое тело лунный нефрит. Давний друг алхимика, император солнца и луны вот-вот взойдет на небесный престол.

* * *

Цин Умин прислонился спиной к одной из своих капсул с мирно спящим демоном внутри нее. Он приложил механическую руку к месту, где билось сердце, сшитое из кусочков сердец его близких, и тихо закряхтел от боли.

Алхимика обуял страх, лишь только он почувствовал так давно забытое жжение на своей коже. Оголив плечо, Цин Умин побледнел пуще прежнего и замотал головой. Он не верил собственным глазам.

Спустя больше сотни лет застывшее вокруг него время вновь начало свой ход. Кровь в венах разгорячилась, тело в конвульсиях сжималось от неистовой боли, словно множество мечей разом вонзались в него. Задыхаясь, Цин Умин смотрел на свою Бао Хэ Цянь. Печать, которая годами тихо спала, вновь оживала, и последняя песчинка упала на дно великих песочных часов, служивших мерилом жизни алхимика. Одна единственная черная линия на его руке ярко загорелась и быстро погасла, навсегда пропадая с прогнившей плоти.

Конец вовсе не означает резкую утрату всего нажитого. Он — лишь очередная ступень высокой лестницы, устремленной в бесконечность Небес. В погоне за вечной жизнью, в страхе однажды кануть в темноту, Цин Умин не смог познать простой истины и обернул собственное изобретение против себя.

Глава 27 Союз неба и земли