Песнь призраков и руин

Фарид опустил тряпку, которой смачивал лоб Малика.

– Малик! Ты и я, мы оба обладаем даром изменять саму действительность, как нам заблагорассудится. С твоей способностью творить иллюзии и моим владением нкра, вместе нам под силу разрушить этот мир до основания, а затем построить новый, лучший! Такой, откуда никто никогда не заберет у нас тех, кого мы любим. Именно для этого я разыскал в потусторонних сферах Идира. Для этого изучил все, что только можно, о магии.

Малик не знал, что говорить. Нкра… Завенджи… Божественные покровители – ненастоящие… Все это не укладывалось в голове – особенно сейчас, когда все его мысли заняты одним: найти сестер, увидеть их. Когда стало ясно, что ответа не последует, Фарид опять улыбнулся и встал с табурета.

– Конечно, необязательно сразу соглашаться. Я на это и не рассчитывал. Зайду попозже – проверить, как ты и какие мысли у тебя появятся по поводу моего предложения.

Управляющий ушел, а Малик просто уставился в потолок – ни на что иное сил не хватало. Он молча разглядывал замысловатую лепнину над собой и гадал – сохранит ли Ксар-Алахари свое название теперь, когда все Алахари исчезли.

Впрочем, не совсем так. Одна осталась.

– Личи мне не родня! – проревел внутри него Идир, встряхнул путами магического заточения, и тело Малика непроизвольно содрогнулось.

Юноша быстро овладел собой, но испугался здорово и долго еще лежал с открытыми глазами, опасаясь, что, если он уснет, Царь Без Лица снова овладеет его разумом. В конце концов открылась дверь, и в комнату кто-то вошел.

Лейла бросилась было к Маликовой кровати, но остановилась в нескольких метрах от нее и вгляделась в брата с такой опаской, с какой смотрят на льва в зверинце: вроде бы укрощен, но нельзя терять бдительности…

– Что ты сейчас чувствуешь? – спросила она.

На этот вопрос можно было дать множество ответов. Страх перед Фаридом и перед новой жизнью, в которой придется делить рассудок с Идиром, например. Или – любопытство, желание узнать всю правду о собственной волшебной силе. Или – раскаяние, что не все сделал для разрушения козней Злого духа. А ведь способ был…

– Покой. Все хорошо, – солгал Малик.

Лейла кивнула.

– Ну а как теперь с…

Оканчивать фразу не требовалось, брат и так все понял: если он заточил Идира в себе и может управлять им, то что это означает для Нади?

– Где она? – обратился Малик к обосуме и сразу почувствовал, как дух внутри него забился, словно муха, увязшая в варенье слишком глубоко, чтобы вырваться.

– Сам догадайся, – огрызнулся Идир.

Дух так отчаянно пытался освободиться, что у Малика от напряжения онемели пальцы, но он справился, вложил в усилие остатки энергии и принялся просеивать мысли Идира одну за другой, пробиваясь сквозь тысячелетнюю толщу скорби и ярости к более поздним воспоминаниям о крошечной фигурке, одинокой в мрачной пустоте. Юноша призвал на помощь всю сверхъестественную силу Идира – точнее, теперь это уже были его сила и его разум! – чтобы пересечь проклятую границу между мирами.

– Надя! – позвал брат, широко раскрыв объятия.

Это сработает… Должно сработать, потому что иначе Малику дальше не жить.

И вот – как по мановению волшебной палочки – малышка появилась. Трогательная макушка уткнулась ему в подбородок. Лейла издала какой-то утробный всхлип, бросилась вперед и порывисто обняла младших сестру и брата, а Малик впервые за неделю ощутил настоящий душевный покой.

– Я ждала, я знала, что вы за мной придете, – сонным голосом произнесла Надя и маленькой ручкой ухватилась за край Маликовой рубахи так крепко, словно боялась упасть.

Но она не упадет. А даже если когда-то споткнется о камешек, братец ее подхватит. Они оба понимали это.

Потом они соорудили себе что-то вроде кокона из трех одеял и закутались в него – совсем как раньше дома, в Обуре. Малик и Лейла во всех красках и подробностях рассказали сестренке о Солнцестое, опустив только то, что для ушей шестилетки совсем не подходит. Да, у принцессы и вправду серебристые волосы. Да, на рынке действительно продаются лимонные булки размером с твою голову…

Когда-нибудь потом, позже придет ее время получить полный отчет об этой неделе, которую они провели врозь.

К тому времени, когда Малик дошел в своем рассказе до последнего испытания, девочка задремала. Струйка слюны из уголка ее рта образовала на простыне лужицу. Теперь старшие могли спокойно обсудить предложение Фарида, взвесить все «за» и «против», решить наконец, оставаться им в Зиране или уезжать. Потом сморило и Лейлу – впрочем, даже во сне она не выпускала руку сестренки из своей. Малик еще долго глядел на них обеих и чувствовал себя не то чтобы совершенно умиротворенным, но гораздо, гораздо лучше, чем все последнее время.