Песнь теней

За дверью Нина оставила для меня поднос с едой и одежду. Пища остыла, но одежда была чистой, и я с благодарностью сняла с себя перепачканные во время путешествия вещи и надела чистые. Я умылась и, как смогла, без зеркала причесалась. Я жутко проголодалась, ведь с тех пор, как мы уехали из Вены, я почти ничего не ела. Я решила, что съем хлеб и сыр, оставленные для меня накануне вечером, но они уже зачерствели, а мне хотелось успеть побродить по особняку… и, если повезет, встретить кого-нибудь, чтобы попытаться узнать о сестре и Франсуа.

Днем петляющие лабиринты коридоров и проходов Сновин-холла сбивали с толку не меньше, чем ночью. Я знала, что мы находимся в восточном крыле дома, потому что сразу после приезда отметила это про себя. Я направилась туда, где, по моему предположению, находился вход, решив, что от него будет проще ориентироваться.

При свете дня запущенность и упадок были еще более заметны. Крыло, в котором жили мы с Йозефом, было относительно добротным и надежным, а вот бо́льшая часть дома развалилась окончательно и бесповоротно: в одной комнате провалилась крыша, в другую сквозь пустые окна пробирались ежевичные и виноградные лозы. Я прошла мимо портретов прежних Прохазок, суровых лиц, глядящих на меня, чужака, сверху вниз.

– Знаю, – пробормотала я одному особенно суровому парню. – Я тоже не понимаю, что я здесь делаю.

Граф и графиня сказали, что мне грозит опасность со стороны Дикой Охоты, и они похитили меня и брата, чтобы защитить. Но Сновин-холл с его ветхими стенами и заброшенными холлами совсем не походил на надежное укрытие. Судя по всему, в родовом поместье Прохазок не было ни прислуги, ни персонала, ни вооруженной стражи. Вряд ли мы с Йозефом были защищены здесь лучше, чем в Вене. Это навело меня на мысль о том, что нас привезли сюда с другой целью.

В памяти пронеслось предупреждение моей бывшей домовладелицы фрау Месснер, история об исчезнувшей девушке и погибшем юноше. Несчастный случай. В их загородном доме. В голове прозвучал голос Кете. Прохазки приносят в жертву коз темному богу в оккультных ритуалах. Они призывают темные силы.

Но громче всех в голове гремели слова графини, произнесенные ею в ночь похищения: ваша музыка создает мост между мирами.

Я опустила глаза и посмотрела на кольцо Короля гоблинов, обнимавшее мой палец. Неопровержимое доказательство того, что вуаль между нами и Подземным миром была тонка. Супруги Прохазка утверждали, что я могу спасти нас всех от конца света, но я не понимала как. Без того, чтобы вернуться обратно. Без того, чтобы отказаться от всего самого дорогого, что у меня оставалось. Моей музыки. Моей жизни. Меня.

Потом я подумала о разноцветных глазах и нежных губах, полных любви. Я подумала о Короле гоблинов, таком, каким я видела его в последний раз той ночью, когда мы были мужем и женой, не переплетенные на супружеском ложе, а играющие сонату в часовне. Возможно, вернуться и не значит сдаться. Возможно, это означает уступить.

Затем я вспомнила бледно-голубые глаза и чернильно-черную кожу, обтягивающую острые кости, и голос, шипящий: «Тот, кого ты любила, ушел».

Внезапно я осознала, что забрела в незнакомую часть дома. Мне вспомнилось, как я была Королевой гоблинов и как пути Подземного мира видоизменялись и преобразовывались, исполняя любой мой каприз. Накануне вечером я не была особенно внимательной, но я не помнила, чтобы проходила по галерее такого размера. На стенах над моей головой были развешаны портреты или картины, прикрытые простынями. Охваченная любопытством, я подошла и заглянула было под ткань, как вдруг услышала вздох и грохот.

Подскочив на месте, я резко обернулась и увидела Нину, сидящую на корточках. Должно быть, при виде меня она выронила поднос с едой и теперь поспешно собирала разбитую посуду. Я опустилась рядом, чтобы помочь ей все убрать, и долго извинялась за то, что напугала ее.

Она пыталась отстранить меня, но я настаивала, делая вид, что не понимаю богемского языка, хотя ее выразительные жесты говорили сами за себя. Видимо, экономка несла завтрак мне и моему брату, но теперь, когда я уничтожила плоды ее стараний, она, кажется, собиралась проводить меня в кухню.

Но привела меня Нина не в кухню, а в маленькую, ярко освещенную комнатку с большими окнами, где перед большим ревущим камином сидел граф.

– Ах, фройляйн! – сказал он при виде меня. – Вижу, вы уже встали. Пожалуйста, составьте мне компанию за завтраком.

Судя по всему, он проснулся уже давно: его темные глаза искрились и сверкали, а на щеках играл здоровый румянец, признак хорошего настроения. Он встал и предложил мне свой стул, а сам отошел к серванту, на котором были разложены пирожные, фрукты, мясное и сырное ассорти и стоял большой серебряный графин.

– Вы пьете кофе? – спросил он.

– Ах, гм-м, спасибо, – слегка взволнованно ответила я. В Вене кофе был привычным напитком, когда-то привезенным в город турками, но я так и не смогла полюбить этот горький вкус.

– Сливки? Сахар?