Песнь Виноградной Лозы. Запах трав

О том, чтобы сообщить бабушке и взять у неё стражников, Илька даже не подумал. Для мальчишки это была его земля, и он отвечал за неё. Что хорошо, что плохо — было его личным мнением, в котором парнишка всегда был уверен. Хорошо — когда государство, как Дело, общее и процветает, идёт вперёд, сильно и независимо. А эти ахеменидские собаки портят. Значит — они зло. И кто как не он должен искоренять ростки зла на своей земле? Сложные это понятие — Добро и Зло, такие же как Правда — они у каждого свои, личные. И у каждого государства свои, но в основном они схожи. Добро — путь вперёд, Зло — назад. Но вот вперёд-то как раз у всех и разное. А вот Истина… Истина на всех одна. Когда-то у предков был такой бог Истинус, теперь его одним из эпитетов кличат Эфес, или Гефест. А само понятие — большое, огромное Истина — ушло вместе с предками. Канули в Лету.

Пеласгами предков величают. Теперь дядька Филипп новую столицу в их честь назвал Пелла. Когда-то давно Пелла стояла в земле, сейчас называемой Палестина — Песочная, рядом с Масляной горой. Сейчас Олимп от Пеллы тоже недалеко, и в наши земли входит, и тоже переводится как Масленичная гора. А от предков сохранились только мифы. Сохранятся о нас хоть они? Или так и канем в Лету, не заслужив памяти? Преданы забвению предки, их история обросла мифами и небылицами, ушли боги, исчезли технологии прошлого. Забыты и Варун, и Варуса, и Истинус, их вспоминают только по праздникам в дальних горных селениях, куда не добралась современная цивилизация, в глухих местах. Теперь же им повсеместно на смену приходят Олимпийские — Масляничные боги. И ради политики и связи, и поддержки в эллинском мире мы должны их принять, забыть своих… Крайне неприятно и мерзко.

А ведь у предков, в кузне Истинуса, — или, по современному, Эфеста — работали бронзовые люди. Не живые, а сделанные богом. И Тантал, бронзовый великан, выходил из моря, обходил и охранял древний Кофру. А жидкость для движения у него из пятки сливалась. И ведь тоже был сделанный. И вот нет этих технологий, так же как и предков с их знаниями, их умениями и их богами. Всё забыто, утеряно. Найти бы их и поставить на службу государству. Как бы они укрепили сейчас нашу мощь! Чем дольше Илька думал об утерянном, тем больше ему хотелось их найти.

И вот они ищут, восстанавливают потерянные знания. Атта все семейные деньги на это тратит. А какая-то собака исподтишка кусает, и за самое больное — за армию. Армия сейчас для них становится самым святым, самым дорогим, и потерять её эгейцы не имеют права. Армия — это их надежда на Новый Мир, на Новое Государство, на свою Правду.

Главное — всех их сничтожить. Чтобы никто не остался. Хотя нет… Тут важнее захватить их хозяина живьём, и пусть дядька Филипп судит, а потом принародно казнит, чтобы не повадно было гадить. Такое нужно уничтожать прилюдно, в назидание желающим.

— Иль, вроде этот камень… — весёлый голос Кузьки прервал ход мыслей.

Камень, действительно, словно вышел из видения. Большой, белый, округлый, поросший мохом. Злыдня, который себя за купца выдавал, здесь лошадь оставлял и дальше лесом шёл.

— Там дорога крюк делает, и подъехать можно. Почти совсем до пещеры. И лесок там редкий, кони пройдут, — подал голос путеводитель.

— Нет, — решил Илька. — Спешимся, и по лесу добежим. Если у них секреты есть, на конях нас быстро увидят. И вообще, как вы представляете? Подъезжаем мы к этим злыдням: мужики, подождите, сейчас только лошадок стреножим, и вам морду бить пойдём, а то на лошадках в пещеру не сподручно… Вы это, в пещеру назад идите. Не выбегайте оттуда, не выбегайте. Сейчас часть перебъём, потом вас покличем. Мы, конечно, гости дорогие, но зачем такая большая компания встречающих…

Мальчишки улыбнулись, представляя сцену в лицах. Яську, за хвост оттаскивающий рвущуюся в бой Данку, чтобы не спешила, пока те в пещеру не ушли… Кузьку, с замысловатыми пассами прощупывавшего пещеру на трупы в надежде на их помощь… Фифу, изящно поправляющего волосы и интересующегося, сколько будет стоить, чтобы часть убралась назад под землю… Ильку, насупившегося и давящего своим авторитетом.

— Так что пешком идём, — подвёл итог Илька.

Ребята спешились. Данка, оказавшись на земле, сладко потянулась, разминая кости. Покосилась на Когтя, тот тут же спрятался за кобылой — так, на всякий случай. Кошке льстило, что её кто-то боится, а не отбирает последнюю вкусняшку.

— Иль, а смысл? — Кузька сосредоточенно рассматривал лес, поглаживая сидящую на плече птицу рукой. — Крадешься по лесу ты как медведь. Всё равно услышат.

— Пусть последний идёт, — Фифа потрепал брата по плечу. — Медведь наш.

Перед боем он собрал свои длинные волосы в хвостик, что бы не мешали, перевязал кожаным ремешком.