Песнь Виноградной Лозы. Запах трав

Павке точно в кавалерии делать нечего. Он не чувствует своего скакуна, он просто его загоняет, ради своего порыва, зовущего вперёд.

Линкест уже пытался остановить брата по просьбе Алеся, но отлетел, и вторично уже приставать к Павке не рискнул. У всех, кто идёт в иеры, с голова не впорядке, странные они. Вполне возможно, что сила, с которой они рождаются, лишает их какой-то человечности, они и живут в другом мире, и а наш видят иначе. Словно нет у них простых земных радостей, у них свои страсти и игры. И вот сейчас Павке очередной раз что-то втемяшивалось — начал гнать скаковую вперёд. Им приходилось догонять его. В таком состоянии мальчишку одного оставлять точно нельзя.

Баська старалась держаться с Павкой, если конечно, он не вырывался вперёд. Воробушек всё пыталась его успокоить. Так, впятером, они мчались за несущейся впереди скаковой. Постоянно приходилось подгонять своих жеребцов.

Вперёд… Земля и деревья проносятся по сторонам. И ветер, словно птица, врывается в душу. И ощущение, что не плащ трепещется за спиной, а огромные крылья. Не конь несёт тебя, а сам ты паришь на этих огромных крыльях над землёй.

Алесь ощущал себя то ли ветром, то ли птицей несущейся вперёд и, несмотря на всё, эта гонка радовала его. Ощущение свободы, простора… Словно птенец вылетел из отчего гнезда, из под надзора пернатого родителя и несся вперёд в порывах ветра, ныряя в воздушные ямы и растворяясь в необъятном просторе.

Именно за это ощущение полёта и азарта Алесь и любил охоту. Как хищная птица он догонял дичь и бил её, наслаждаясь стихийной дикостью. Так и сейчас, эта гонка была стремительным полётом вперёд. Туда — к Эгам. К коням. Туда, куда звала его душа.

От Пеллы до Эг дорога проезжая — утоптанная и уезженная, нестись одно удовольствие. Хоть расстояние и большое, но при такой гонке — оно не заметно. Так они и скакали вшестером.

Люди уступали им дорогу, с удивлением рассматривая куда-то спешащих четырёх эфебов и при них девушку и мальчонку.

Утрамбованная многими копытами и колёсами дорога, сотрясалась под мощными жеребцами. Люди сторонились к обочине, давно уже голой, лишённой даже кустов из-за прожорливых волов и мулов. Удивлённые лица смотрели в спины галопирующих всадников.

Не привыкли люди к таким скоростям. Дорога — то общественная, не ипподром для скачек. А тут молодёжь устроила бесплатные бега — интересно…

Когда монотонно, покачиваясь на телеге, едешь по своим делам, любое событие, даже мало-мальски выделяющееся из обыденной серости привлекает внимание, скрашивает вязкую пустоту привычности. Об увиденном начинают думать, рассматривать со всех сторон, говорить, высказывать своё мнение и предположения. Это — тема для общения. Такое событие раскалывает, рушит обыденность, сплачивает вокруг себя сторонних наблюдателей, объединяет их общим интересом. Что же всё — таки происходит?…

За мчащимися ребятами уже рождался рой слухов, объясняющий эту поспешность:

— Видели, эфебы девку украли! — восторженно верещала тётка, явно жалея, что её так никто и не выкрал.

— Да чего украли! Видела ведь, за парнишкой гонятся. Спёр наверно что-то… — возражал седой мужик, выворачивая телегу с обочины, на дорогу. — Догонят — убъют!

— Ой, совсем молоденький… Жалко, — охала девица, сидящая рядом с отцом в возке, едущие рядом с телегой. — И симпатичный…

— Всё она разглядела, глазастая, — отец дал ей подзатыльник. — Замуж выдам, на мужа и глядеть будешь.

— Может он на басилевса покушался, или на александроса, — предположил парень, по виду из мастеровых, сжимая кулаки. Он уже сам был готов свернуть гадёнышу голову.

Бабы заохали.

— А девка тогда зачем? Девка то с — ними… — не унималась тётка, которую никогда в жизни не крали.

Но всего этого эфебы не слышали, они неслись вперёд. Им не было дела до рождающихся слухов. Их ждали Эги и ребята, которым они были нужны.

Люди на дороге между двух столиц обсуждали увиденное. Любопытство… Оно так свойственно всем, и разрастается как большой снежный ком, если есть, с кем перебросится словом. В одиночестве, почему-то, такой ком не разрастается, а скорее тихо горит, или угасает как потухшая лампада.

Линкест, который был хорошим наездником, сейчас сам не походил на себя. Он дергал коня, почти уже истерично. Волнуясь за брата, как заметил Алесь, парень всё равно не подъезжал близко, только наблюдал издалека. Как хорошо, что у Кузьки дар другого порядка, и больше среди детей Пармения столь одарённых нет.

Кока несся, поглощенный в себя. Ну что от бедующего иеры возьмёшь… Всадник он неплохой, да и друг хороший, но странности бывают. То головные боли у него перед сильными землетрясениями, то обмороки в карауле. Но может вызвать грозу или остановить дождь. Для коней это немаловажно. Одно дело идти по сухой утоптанной дороге, другое — по вязкой грязи.

Голик во время скачек всё время оглядывался на Алеся, ожидая распоряжений.