Песнь Виноградной Лозы. Запах трав

Его новое прозвище — Мелеагр, медленно приживалось. Он его получил после одной из охот, которую они именовали Калидонской. Тогда ребята нашли матёрого секача. Загнали, затравили собаками. Кабан озверел и набросился на коней. Жеребцу Алеся тогда жить оставалось считанные мгновения. Голик, или уже теперь Мелеагр, встал на пути секача.

Его собака бросилась на защиту хозяина. Огромные, загнутые вверх клыки кабана вспороли ей брюхо. Отлетев, собака упала к ногам Голика. Парень, озверев, набросился на зверя. Именно он взял тогда этого кабана. После той охоты он и стал Мелеагром. Кабан действительно был огромный, матёрый. Его голова теперь украшает дом Мелеагра как трофей. А родители скинулись, и заказали статую, где у ног Голика, оперившегося на голову секача, навсегда застыла верная псина.

Воробушек, вспархивая, металась от Алеся до Павки, сокрушённо вздыхая рядом. Привести мальчишку в чувства было выше её сил. Потом Баська возвращалась к Алесю, стараясь быть с ним рядом. Сердце девушки разрывалось от боли за нравящегося ей юношу, сопереживая ему, его чаяниям.

Барсина прекрасно знала, насколько Олежка был увлечен кавалерией, новым видом армии, совсем не похожей на эллинскую или какую — либо другую.

Замысел о ней возник у старших давно, а вот воплощение совпало со становлением Алесем командиром эфебии. Он рос вместе с новым родом войск, он чувствовал его не хуже чем себя, это было его детище. Нет, не детище, скорее любимая, суженная, к которой Барсина даже ревновала. Её любимый мог говорить только о новой кавалерии — даже сидя с ней в укромном уголке. Видя, что ей уже не интересно, когда всё таки это замечал, Алесь переходил, иногда, на охоту, тогда общаться с ним было легче. И это её бедующий муж… или муж этой, новой кавалерии — ещё робкой и не оформившейся, как юная девушка, не знающая своего предназначения. Баська была готова смириться с этой соперницей, лишь бы Алесь, её Олежик, был рядом. И она хотела всегда быть рядом с ним, с ним оставаться.

Взмыленные лошади приближались к Эгам. Алесь глазами своего сокола уже видел город. Смотреть через свою птицу — единственное что он мог из навыков иеры, но та, как и жеребец, были его частью.

Плюнув уже на попытку догнать Павку, парень берёг коней. Гробить жеребцов, по прихоти мальчишки он не хотел, и не мог себе позволить.

Он перевёл коней на рысь, давая им возможность отдыха. Ребята и Баська, время от времени, ещё пытались догнать шального мальчишку, но этих попыток становилось всё меньше. Коней надо беречь. Седоков найти можно, а вот добрый конь — его на дороге не пасётся…

У самых Эг они, наконец, нагнали Павку. Его скаковая пала. Мальчишка пытался бежать, но его держал взрослый мужик из «барсов», командир отряда, при въезде в город.

На воине была моская кольчуга четверного плетения, из — под которой видна была хламида, тёплые портки и мягкие сапоги. На широком поясе висели кинжал и короткий клинок. Голову покрывал тёплый башлык. Алесь уже видел этого воина, когда моский правитель Мерван передавал эгейцам сына. Вроде, это кто-то из дядек Ясона.

По следам было видно, как пала скаковая не дотянув до поста 200 локтей. И дальше мальчишка бежал. Воин уже на своём жеребце перехватил его на дороге.

— Вах, княжич, Вах — причитал «барс», держа Павку в охапке. Тут и подлетели остальные.

Воин быстро оценил ситуацию и отдал своего жеребца. На золотом коне из отборного иверийского табуна, был вальтрап из шкуры барса, знак жреческого подразделения бога Вакха, почитаемого в Моских горах.

И они помчались дальше. Павка на мощном иверийском жеребце указывал дорогу. Этот под ним точно не падёт. Да и тяжеловат Павка для скаковой был.

Обстоятельный командир «барсьей» сотни, видя это только покачал головой, и тут же послал вестового к Данае, сообщить о случившемся.

Сначала Яська куда-то умчался, вместе с княжичами. Теперь прискакали княжичи из Пеллы, и тоже рванули в ту сторону. Но когда на дороге показалась группа всадников на невысоких степных лошадках, ведомых верховным иеройГегелохом, воин, уже ничего не понимая, стал подымать свою сотню.

Но это всё было уже за спинами. Эфебы этого не видели.

Ребята неслись по дороге сквозь лес, мимо Эг. На обочине, около вросшего в землю камня, стояли кони. Трое были иверийские, один иллирийский. И не просто иллирийский — а Кузькин. Его — то Алесь мог опознать и по стати и по морде. Это точно был жеребец брата! Рядом паслись ещё два лошака. За ними присматривал неизвестный парень, где-то примерно его возраста.

Алесь осадил около него своего жеребца.

— Кто ты? Кони откуда? — заорал он, будучи так же взмылен, как и его конь.

Парень испуганно попятился, оглядываясь, ища то ли куда спрятаться, то ли куда бежать от грозного юного воителя.

— Где они? — тихим, спокойным голосом поинтересовалась перетрусившего парня, Барсина. Девушка остановилась рядом с Алесем. Видя, что он просто запугает несчастного и не узнает ничего, взяла переговоры на себя. — Не бойся. Говори.

Язык у Когтя от страха не ворочался, он только смог ткнуть пальцем в ту сторону, куда побежали мальчишки.