Песни южных морей

Когда фиджиец приглашает какого-нибудь вождя, чтобы воздать ему почести, они садятся лицами к чаше, в которой будет кава. Кстати сказать, и эти чаши, и вся остальная посуда для кавы — предмет особой заботы и внимания, их специально изготовляют, украшают, держат отдельно. Позади вождя располагаются члены его группы, младшие вожди. Все остальные усаживаются перед вождем, и среди них — один из старейших людей, тот, кто будет вести церемониальную песню. Чуть поодаль — две группы мужчин, одетых в травяные юбочки, с плетеными наручными браслетами, в которых воткнуты разноцветные листья, со слегка начерненными лицами и намасленными телами. Одна группа — певцы (мата — меке), другая — те, кто будет отбивать ритм. Возле чаши — «разливающий» и его помощники, а также охраняющие питье. На внешней стороне чаши есть резной выступ, он обращен к гостю и от него к гостю же протянут шнур, который запрещено под страхом смерти переступать кому бы то ни было. Во время церемонии женщинам и детям нельзя находиться возле дома. Подробности приготовления к ритуалу хранят следы воспоминаний о тех временах, когда его участников подстерегали опасности неожиданного нападения, вероломства, отравления и т. п.

В полном молчании приготовлялась первая порция напитка, произносились соответствующие формулы, и тогда наступало время для так называемых жестовых песен. Начинал ведущий, остальные певцы подхватывали, при этом сопровождали пение серией жестов. Весь хор согласно, в определенном порядке производил движения пальцами, руками, кистями, плечами, головами. {78}

Пение происходило в то время, как сидевший у чаши мастер совершал очень важную операцию — процеживал каву. Слова некоторых стихов относились к разным моментам приготовления напитка и заключали то ли советы, то ли команды, обращенные к мастеру. Почти совсем лишенные поэтических украшений и мифологических реминисценций, стихи точно следовали за привычным процессом, вернее сказать, вели его. Песня придавала всему действию значительность и важность, подчеркивала смысловую значимость отдельных моментов. Несомненно, свое символическое содержание было и у жестов, но исполнители его уже не знали, повторяя заученные традиционные движения.

Положи янггону

(фиджийское название кавы) в сосуд,Ударив в ладоши, разминай ее,
Возьми украшенную бамбуковую трубку,
Наливай из нее воду по стопке сосуда,
Наливай, наливай, наливай, И и!
Янггона уже размята,
Брось ее в сито
И положи его в сосуд,
Смешивай, и мешай, и смешивай,
Чтобы заставить священный сок янггоны вытечь.
И тогда хозяин церемонии говорит свое слово:
Подними так, чтобы можно было судить о качестве янггоны,
Чтобы ее можно было оценить сидя на краю циновки,
И когда ее оценивают, мы слушаем, мы слушаем, И и!

Так строфы песни следуют за неторопливым процессом приготовления напитка. Песенные строчки фиксируют его завершение.

Готовую янггону приветствуют хлопками.
Теперь расставьте чаши по местам.
Ндрауниванда встает,
Держит главную чашу,
Глядя на край сосуда,
Сначала наполняет чашу, потом выливает назад,
Второй раз наливает лишь половину, {79}
Встает, медленно поворачивается,
Медленно поворачивается, медленно поворачивается,
Лицом прямо вперед, держит ее крепко, держит ее крепко, И и!

Под эти слова «носящий чашу» медленно производит в ритм песне все, что в ней описывается, в крайне неудобной для себя позе держит наполненный сосуд, а затем встает и подносит его вождю. Он делает при этом замысловатые танцевальные движения, проходит вперед и назад, наклоняется и, наконец, садится перед вождем на корточки. Соответствующая этому часть жестовых песен выражает беспокойство, чтобы кава не пролилась.

Пока вождь медленно и с достоинством пьет, жестовые песни продолжаются в более величавом ритме.

Описанная церемония имела место в нынешней столице Фиджи — городе Суве в 1939 г. [75, 117-121].

На Южном Лау (Фиджи) церемониальные песни отличаются большей поэтичностью. Вот как, например, описывается один из моментов приготовления напитка:

Вода вливается совершенно отчетливо,
Я могу снова слышать ее звуки,
Подобные падению тихого дождя.