Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е

Один из первых примеров ресайклинга подобного музыкального стиля появился еще в начале 2000‐х годов, когда на сцену после трехлетнего перерыва вернулась Маша Распутина, чей образ во многом олицетворял раскрепощение поп-музыки переходного периода. Ее дуэт с Филиппом Киркоровым в песне «Роза чайная», написанной другим секс-символом девяностых Каем Метовым, стал первой реинкарнацией на отечественной сцене сентиментально-надрывных интонаций под оглушительный и бесперебойный ритм ударных. Но на тот момент песня в подобном стиле осталась единичным явлением, не превратившись в тренд.

Постепенное возвращение к стилю поп-музыки девяностых началось в середине 2010‐х годов. Сначала это были нишевые проекты, наибольшей известности из них добилась певица Луна (Кристина Бардаш-Герасимова)[470]. К 2019 году саунд-эффекты поп-музыки конца 1980-х — начала 1990‐х (прежде всего, в партии ударных) появились в песнях практически всех топовых исполнителей, в частности Макса Барских («Неземная», «Странная»), Анны Седаковой («Алые губы»), Сергея Лазарева («Лови»), Zivert (Юлии Зиверт) (композиция «Шарик», которая практически дословно повторяет припев песни Rhythm is a dancer (1992) группы Snap!). Однако во всех вышеперечисленных примерах обращение к ушедшей эпохе происходило на относительно поверхностном уровне, так как заимствовались только саунд-эффекты, а все остальные слагаемые песни (слова, образ лирического героя, визуальный ряд) оставались современными.

Куда глубже в своей ностальгии по девяностым зашли Оля Полякова («Королева ночи»), Ольга Бузова («Лайкер») и Ида Галич («Предприниматель»). Эти исполнители реанимировали на современной эстраде типажи лирических героев девяностых (речь о них пойдет чуть ниже). Но всех обошел Дима Билан, процитировав в песне «Про белые розы» полдесятка шлягеров конца 1980-х — начала 1990‐х годов. «Про белые розы[471], желтые тюльпаны[472], / Сибирские морозы[473], танцы странные[474], / И снова ночь седая[475] никак не отпускает меня» — этот, казалось бы, хаотичный набор образов на самом деле становится своеобразным шифром для поколения 90‐х, списком ассоциативных гиперссылок, за каждой из которых скрывается знаковая песня прошлой эпохи. Волну ностальгии, неминуемо накатывающей на посвященного слушателя, многократно усиливает музыка, представляющая собой среднеарифметическую компиляцию мотивов из поп-песен тех лет. В итоге в прошлой эпохе как будто обнаруживается «неучтенный» хит, дошедший до своей аудитории спустя два-три десятилетия и вызывающий у нее невольное умиление.

Таким образом, провинциальность и примитивность звучания отечественной поп-музыки девяностых к концу 2010‐х начинает восприниматься как символ новой простоты и псевдоискренности. С одной стороны, большую роль в этой волне ностальгии играет тот факт, что для большинства исполнителей те песни, которым они пытаются подражать, являются песнями их детства, то есть по определению связаны с самыми теплыми и трогательными воспоминаниями. С другой стороны, существенный отпечаток на работу с заимствованной музыкальной основой накладывает эстетика постмодернизма, так как все приемы пропускаются через жернова тотальной иронии. Поп-музыка, вслед за всей популярной культурой, больше не стремится быть оригинальной и уже не скрывает, а, наоборот, всевозможными способами подчеркивает свою вторичность, играя на чувствах повзрослевшей аудитории.

Визуально-вещевая ностальгия

Однако по эпохе девяностых ностальгируют не только те, чьи детство и юность пришлись на эти годы, но и современные подростки, которые не имеют собственных воспоминаний об этом времени. Причем последние отдают предпочтение не столько звуковым, сколько визуальным символам ушедшей эпохи. Объясняется это двумя факторами: тотальной визуальностью современности и избытком колоритных примет, принадлежащих тому времени.

Вполне закономерно, что самыми востребованными и легко считываемыми визуальными символами девяностых становятся те, что связаны с модой. Практически в каждом клипе а-ля девяностые фигурируют броские, аляповатые наряды кислотных тонов и с блестками, пышные прически с начесом, яркий вечерний макияж, а также минимальная длина юбок и платьев у девушек (Оля Полякова «Королева ночи», Ида Галич «Предприниматель», Тима Белорусских «Витаминка», Ольга Бузова «Лайкер»). Все эти слагаемые намеренно утрируются, тем самым как бы мифологизируя степень пришедшей в страну свободы.