Песни падающих звёзд

— Да, но не только, — призналась Ветролова. — Арсений ещё не готов править. Ему до престола дорасти нужно. А кто присмотрит, пока он учится и набирается опыта? Мне не на кого его оставить, сестра. Пропадёт без советов. Потому и прошу тебя, всеми правдами и неправдами заклинаю: переезжай в Южную Часть. С Альдоной, конечно. Будь цесаревичу не матерью если, то опекуном. Родная же кровь. Не моя, Водолина. Огнелады твоей любимой.

— А чего ж саму Огнеладу не вызволишь? — склонила голову набок ведунья, с презрением морщась.

— Не могу. Я заперла все замки и на Небо, и под Землю, чтобы мать не выбралась. А как ушли к ней сёстры, так и печать четырёх стихий наложила сверху для надёжности. Получается, что не снять её без нас всех. Я всё продумала. Нити оборвала. Жалею, но никак уже не исправить.

— А с чего ты взяла, что Полоз тебя помилует? Ты ж ему подгадила знатно. Обвела вокруг пальца, как ужика. Эка шутка, погляди, — Змей змею на груди пригрел.

— Простит, — заверила Ветролова. — Я к нему с яйцом приду. Уговорю в лес уйти и не затевать войну. Против крови своей он не пойдёт. Ты не знаешь Полоза. Он внутри, как настоящий царь, — благородный и великодушный. Просто снаружи…

— Страшный, — закончила за неё Водолина. — А ты, сестрица, как раз наоборот, внешне-то красавица. А что заместо сердца лепёшка коровья — так того не видать. Хороша парочка. Но вот одного я понять не могу: а чего ж с самого начала так не сделала? Ну, не сбежала с возлюбленным своим в дебри дремучие? Жили бы себе, два ужа болотных, плодились, покуда прыть позволяет.

— Не могла. Мать наша не отпустила бы меня. Нашла бы и в дебрях, и в болотах, и вернула Соловью. Не хотела я так, пойми, Водолина! Почему за меня всё решили до рождения ещё? Почему ни свободы не дали, ни выбора никакого?! Люди простые — и те владеют жизнью больше, чем я! Нельзя решать за других, нельзя им указывать! Я страдала, пойми же, сестра, мучилась так, что выть хотелось!

— О, как заговорила, — восхитилась Водолина. — За неё решать никому нельзя, а сама заневолила что родных, что чужих! Мучали её тем, что игрушку не дали по требованию. Потому ты решила отомстить, да так, чтобы весь мир страдал. Ух, Ветролова, вроде и сёстры мы, но доколе разные! Не в мать ты пошла, как мы с Огнеладой и Землярой. Вся тьма и злоба, что света боится, — вся в тебе сидит, зубы точит. Я рада даже, что мы с тобою токмо по слухам родные. Чур от таких, чур.

Они замолчали. Каждый что-то вспоминал, о чём-то жалел. Но даже в такой час ни одна другую не простила. И лишь для себя нашла выгоду.

— Сделаю, как велишь, — Водолина хлопнула ладонью по столу и встала, — если ты по ветру указом своим объявишь, что Части снова раздельными становятся, как и должны. Сидите на своём Севере, хоть стеной огородитесь, хоть рвом в ещё один кремль ростом. Но не будет власти у тебя над Частями. А не согласна…

— Согласна! — мелко закивала Царица, собирая из воздуха прозрачный клубок, и, шепнув несколько слов в его сердцевину, отбросила в сторону. Воздушный поток с готовностью устремился к выходу. — Сделано всё. Замок ваш теперь, вашим приказам подчиняется, как и Части все. Я свободна. Наконец-то по-настоящему свободна! Благодарю, сестра, благодарю и кланяюсь!

— Не сестра я тебе, — отрезала Водолина. — Так, седьмая вода на киселе. Мои сёстры нонче заперты. И не для тебя то делаю. Детишек жалко. Под твоим крылом вырастут — душу свою истратят. Пошли. Отдам тебе змеёныша, и чтоб духу твоего тут не было! В Южную Часть сами доберёмся с Адолинкою и Огнеладовыми отпрысками.

Ветролова не успела ответить. Ахнув, она прижала руку к груди, и вся скукожилась от боли. В раскрытую дверь вбежала Альдона, пошатываясь и всхлипывая. За ней прятались заплаканные царевичи, крепко сжимая руки старшей сестры. Та растеряла прежнюю горделивость, и теперь испуганно оглядывалась по сторонам.

— Что за вой? — прикрикнула Водолина, чувствуя, как в тоске сжимается сердце. Беде быть. Ох, какой беде.

Словно в подтверждении слов задрожал под ногами пол.

— Маменька, прошу, не серчай, случайно вышло! Ненароком! Я показать собиралась лишь диво дивное, что упрятала ты в сундучок! Очень уж поглядеть хотелось! А как достала, затряслось оно, как в припадке, ну, мы все вместе и сжали чуток, чтоб не сбежало куда и в угол не закатилась, — затараторила Альдона и раскрыла ладони. На них покоилась чёрная скорлупа, в серединке которой лежал крошечный мёртвый змеёныш. — Прости, маменька, не хотели! Ты же не сердишься? Не накажешь?

— Не накажу, — медленно произнесла Водолина, крепко цепляясь за стол, чтобы удержаться на ногах.

По стене дома пошла трещина, а кувшин с водой, вдруг накренившись набок, разлетелся на куски. За окном, стеная, словно живая, надвое поделилась земля, и из пролома раздался жуткий вой.