Песни падающих звёзд

— Почему от него? — удивился я. — Собирались же в «английский».

— Так призрак же литературу ненавидит, верно?

— Ну?

— Ну! — передразнил меня друг. — Ну так туда и надо идти!

— Логично, — я пожал плечами, стараясь не выдать волнение. — Не сообразил сначала. Кто пойдёт за ключом?

Повисла тишина. Конечно, никто не хотел приближаться к посту охраны, зная, что дядя Аргус ходит поблизости. Вдруг ждёт как раз у шкафчика? Он мог.

К своему удовольствию я отметил, что и Лёха порядком растерял боевой настрой. Но отказываться от затеи, находясь на финишной прямой, было глупо. И я, тихонько выдохнув, уже раскрыл рот, чтобы вызваться добровольцем, как Лёша меня опередил:

— Давай по-братски? На «цу-е-фа»?

Я с облегчением выдохнул.

И проиграл.

Мы на цыпочках прокрались к лестнице, пугливо озираясь. Фонарик Лёха после моей просьбы выключил, — я боялся, что луч света, направляемый дрожащей рукой, нас выдаст.

К тому же, коридоры школы, в которой мы учились вот уже десятый год, были давно изучены: вот тут, слева — дверь в класс музыки, чуть дальше — истории, а самое первое помещение, напротив двери в кабинет детектора, принадлежало учителю труда. Коморка охранника была у самого входа, возле раздевалки. Там же покоился и шкафчик с ключами от кабинетов.

Оглядываясь на подбадривающего Лёху, я двинулся в сторону поста охраны.

В голове шумело. Сердце колотилось, гоняя кровь, гулом отзывающуюся в ушах. От волнения вспотели ладони. Я вытер их о штаны и, тяжело сглотнув, ускорился.

Дверца шкафчика чуть скрипнула, когда я открыл её. В темноте номера кабинетов было почти не различить, и я пальцем повёл по табличке, мысленно отсчитывая от края. Триста первый, триста второй, триста третий… Ключа от триста восьмого не было.

От надвигающейся паники меня начало подташнивать. Ощупав всё вокруг пустого крючка, я пошарил рукой и по соседним ключам, и по рамке ящика, и по столу рядом — может, упал куда… Но заветный ключ словно испарился.

— Сень, ты чего?

Я задохнулся от ужаса, услышав голос позади себя, и еле сдержался от вскрика:

— Ты чего подкрадываешься? Я чуть в штаны не…

— А чего ты копаешься? — шёпотом перебил меня Лёха и оттеснил от стола. — Нам один ключ всего нужен, один!

— Так его одного как раз и нет! Это не спроста, Лёха. Кто-то или что-то очень не хочет, чтобы мы попали в кабинет.

Лёха вздохнул и неожиданно отвесил мне подзатыльник. Я не успел возмутиться, как одноклассник показал мне сообщение на телефоне:

— Конечно совпадений не бывает! Потому что ключ взял Димон небось, я ж ему написал, куда мы пойдём! Эх, не удалось ему сюрприз устроить, опередил он нас… Ой! Больно, Сеня!

— Это тебе за то, что пугаешь меня весь вечер, а это — за подзатыльник, — мстительно отозвался я и, замахнувшись ещё раз для профилактики, направился к лестнице.

Дверь кабинета была приоткрыта. Мы переглянулись с Лёхой, и я сглотнул. Вряд ли Димон в одиночку напугать нас сможет, но кто знает. Вылезет из-под парты с криком, — мы-то поначалу не испугаемся, а вот после, когда на звук придёт Аргус…

Лёшка решительно схватился за ручку и открыл дверь. Кабинет, чуть освещённый заглядывающей в окно Луной, выглядел обычно: справа — доска, прямо — стол учителя, слева — ряды парт. Только вот портреты писателей и поэтов, развешенные на стенах, казались более зловещими. Словно осуждали ночных посетителей.

— Димон! — шёпотом позвал Лёха, останавливаясь у первой парты. — Ты тут?

Из дальнего угла раздался шорох. Тёмная фигура, с головой укрытая спадающим до пола плащом, неловко шагнула вперёд. Она двигалась так, словно ноги почти не гнулись. Из-под плаща показалась тонкая, бледная рука, которая никак не могла принадлежать смуглому и крепкому Димке.

Меня прошиб холодный пот. Лёха, до боли вцепившись мне в плечо, пробормотал:

— Это что? Что это?

Тихий треск донёсся из динамика под самым потолком. Мы одновременно повернулись на звук, и тут раздался шёпот, от которого я покрылся мурашками.

— Зачем… пришли? Вы будете… меня мучать? Снова?

Фигура сделала ещё шаг и обвиняющее указала на нас пальцем.

— Это вы… убили меня? Вы? Вы!

Колонка взорвалась воем, и фигура в плаще побежала.

Мы закричали с Лёхой, позабыв про Аргуса, про Димона и про собственную честь. Из колонки всё ещё доносился голос, как мантру повторяющий одно слово: «Убили».

Я первым рванул к двери, но внезапно та закрылась перед моим носом. Лёха налетел сзади и, отодвинув меня, забарабанил по ней кулаками:

— Сеня, толкай, толкай!

По кабинету пролетел ветер. Створки шкафов хлопнули, а два портрета, сильно раскачавшись, сорвались с гвоздиков.

Мы снова закричали, уже вдвоём пытаясь выбить дверь, но тут сзади раздался писк:

— Ребят, не смешно! Перестаньте! Откройте дверь!

Мы разом оглянулись. Призрак скинул с головы капюшон, и теперь, обхватив себя руками, беспомощно оглядывался на качающиеся картины и хлопающие дверцы. Когда с учительского стола в воздух вихрем поднялись листы бумаги, фигура в плаще завизжала и бросилась к нам. И мы смогли разглядеть лицо.

— Надя! — ахнул Лёха, забывая о закрытой двери. — Ты чего тут…