Песни падающих звёзд

В шесть сорок пять прозвенел будильник. Не открывая глаза, я негромко буркнула, переворачиваясь на другой бок:

— Отключить режим «будильник» у телефона.

Аппарат завибрировал, сигнализируя о новом сообщении из банка. После этого звон будильника отключился, ираздался бесстрастный голос:

— Запрос одобрен. Снятие оплаты проведено успешно.

Я нехотя поднялась с кровати и, зевая на ходу, вышла из комнаты. Датчик сбоку от двери беспрерывно мигал красным цветом и я тихонько хмыкнула. В целях экономии приходилось держать все межкомнатные двери настежь открытыми, иначе каждое списание средств при активации датчиков быстро лишило бы меня финансов.

Скинув пижаму на пол, я залезла в ванну.

— Включить душ, режим «тёплый».

Вода потекла синхронно с вибрацией телефона. Все мои движения были доведены почти до автомата: гель для душа выдался после фразы: «Гель, одна порция», зубная паста капнула на щётку после похожей команды, сухое полотенце…

Я выругалась. После вчерашнего рабочего дня, наполненного постоянными пересчётами при инвентаризации, я настолько устала, что забыла оплатить сушку одежды. И теперь полотенце — мокрое, тяжёлое и грязное — комом лежало на бесполезных холодных трубах. Оплатив выключение воды, я вылезла из ванны.

Двумя пальцами взявшись за краешек полотенца, я отыскала более-менее сухой участок ткани и промокнула кожу, а затем забросила все вещи в стиральную машину:

— Стирать вещи, режим «смешанные ткани», затем режим «сушка».

— Запрос одобрен. Снятие оплаты произведено успешно. Запускаю режим «смешанные ткани».

Оповещения на телефоне об очередном списании средств раздражали, но я постаралась отвлечься, планируя дела на приближающиеся выходные.

За завтраком, лениво пролистывая новостную ленту, я наливала в чашку кофе, когда раздался телефонный звонок. Механический голос, до ужаса неприятный, сообщил, что мой финансовый лимит походит к концу, и вскоре счёт будет заблокирован. Я положила трубку и тут же набрала номер бухгалтерии, чувствуя, как колотится сердце.

— Позвонить «Виктория, ГлавБух».

— Запрос…

— Да замолчи ты!

Мне пришлось прослушать несколько гудков, пока на том конце не раздалось долгожданное «Отдел финансов слушает».

Стараясь не выдавать волнения, я глубоко вдохнула.

— Виктория Андреевна, утро доброе. Мне неловко вас беспокоить, но сегодня уже двадцать девятое.

— Здравствуй, Мила, — главный бухгалтер фирмы с готовностью отозвалась. В голосе её слышались сочувствующие нотки. — Да-да, я знаю. К сожалению, не от меня зависит, запрос я ещё неделю назад отправила. Обещали перечислить зарплату к концу дня. Ну, до выходных — точно! Сама знаешь, как это у нас бывает: то бумажки не хватит какой, то запрос не в ту папку попадёт…

Я занервничала.

— Понимаете, мой лимит…

Виктория со вздохом перебила меня:

— Мила, я понимаю, но и ты пойми. Я доношу ту информацию, которую сообщают мне, не более. — Голос её чуть смягчился. — Не переживай. Я угощу тебя обедом.

— Спасибо. — Положив трубку, я невидяще уставилась на стену напротив.

С наступлением МОЛТ — моментальной оплаты любого труда — воцарился хаос. Люди не могли никак свыкнуться, что каждое их действие должно быть оплачено, и участились случаи грабежей, вандализма, самоубийств. Митинги и бунты вспыхивали в каждом уголке страны, неся за собой только горький привкус поражения, и быстро угасали под напором силовых структур.

Тюрьмы переполнялись, вводя людей в новые и новые долги — даже нахождение в местах лишения свободы должно было быть оплачено. Но правительство не реагировало. Прикрываясь заботой о людях, депутаты вещали о честной оплате любого труда, обещая фиксировать каждое ранее неоплачиваемое действие и сетуя на непонимание граждан.

Я была согласна с бунтующими, так как при хвалёной оплате всех моих рабочих действий не могла свести концы с концами, но в открытый бой не вступала. Как бы иронично это не звучало, сидение в тюрьме было мне не по карману. Даже обычные блага стали на вес золота: кто задумывался, сколько стоит один лист туалетной бумаги? А капля моющего средства? А отключение горящей конфорки? Не говоря уже о цене потребностей и желаний дочери Саши.

В моём детстве дети её возраста мечтали о Барби и кукольном домике, о самокате и роликах, походе в кино или пицце с одноклассницами. Сейчас же Саша, увлекающаяся рисованием, мечтала, чтобы стакан воды не стоил тридцать рублей. При мытье кисточек от краски расходуется от двух до четырёх стаканов, а с нашим доходом это баснословно дорого.

Сашин голос подключен к моей банковской карте, но на траты установлен лимит в размере тысячи рублей в день. Проснуться, умыться, почистить зубы, включить конфорку и чайник, выключить их, приготовить завтрак, помыть посуду, выйти из дома — и за утро набегает уже четыреста рублей. Оставшиеся средства она тратит на проезд, туалетную комнату в школе, обед. И воду для кисточек, конечно.