Песня чудовищ

Она увидела плохо освещённое помещение – должно быть, где-то на постоялом дворе. Сначала ей показалось, что в тереме земляной пол, но белёсая муть рассеивалась, и Нежата поняла, что доски пола стали тёмными от крови. Её руки похолодели.

Повернув зеркало чуть вбок, Нежата увидела Вьюгу. Ей сразу стало легче: жив и цел, отставляет в сторону пустой туес. Рядом топтался Рагдай, на скамье сидела та молоденькая колдунья, Михле, и прижимала ладони к лицу – то ли плакала, то ли радовалась, не разобрать. А с другой скамьи, совсем без одежды, поднимался Ружан.

Нежата нахмурилась и потёрла зеркало пальцем. Туманный морок окончательно рассеялся, и она смогла разглядеть брата лучше. На его теле больше не было ни язв, ни шрамов, ни тёмных разводов – только розоватая кожа, будто только что из парной. На шее, руках и ногах у него виднелись чуть более яркие полосы, которые светлели на глазах, сливаясь с основным цветом кожи.

Нежата не могла понять, что происходит. Ружан встал, расправил плечи и потянулся за одеждой, которую ему услужливо подал Рагдай. Вьюга быстро вышел из терема.

Выходит, с Ружаном всё-таки случилось что-то, отчего его болезнь отступила? Неужели то самое страшное колдовство? Тогда почему же Вьюга никак этому не помешал? Нашёл другой способ помочь брату? Или… снова поступил по-своему?

Нежата сморгнула подступающие слёзы и подошла к широкому окну, с тоской всматриваясь вдаль. Ах, если бы только она могла покинуть дворец и не волноваться ни о чём…

– Будешь сбитень? – спросила Февета, заглядывая в светлицу.

Нежата резко развернулась и задумчиво закусила губу.

– Пожалуй, нет. Февета, милая, услужи мне. Если кто-то станет меня искать, скажи как раньше: царевна лежит с головной болью и выйдет позже.

– А ты куда собралась?

Нежата покрыла голову капюшоном накидки и хитро улыбнулась.

– Хотела бы я остаться, да не могу. Моё место – с семьёй.

* * *

– Домир! – Ивлад не скрывал радости при виде брата. Тот сидел в шатре, на кресле с низкой спинкой, и вскочил на ноги, когда Ивлад вошёл.

– Ты ступил в лес? – удивился Домир. – Не стоило ведь…

Он осёкся. Верховные тоже были тут, все трое, и им не нужно было знать об обещании царя. Ивлад выдавил извиняющуюся улыбку.

– Ты не мог бы вечно оставаться за меня.

Зверь кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. Ивлад отошёл от Домира и сел в свободное кресло. Пустота в груди вновь начала заворачиваться воронкой.

Пламя и Зверь сидели с другой стороны от костерка, Шторм задёрнул полог и присоединился к ним. Когда Ивлад впервые встретился с верховными, он был под воздействием девоптичьей песни, и его гнала вперёд жажда – вернуться домой, поквитаться с братом, но тогда колдуны не казались ему настолько угрожающими, как сейчас. Ивлад втянул носом воздух. Он боялся показаться жалким, хотя понимал: любой будет выглядеть жалко рядом с верховными колдунами.

– Рада видеть сразу двух симпатичных юношей, – произнесла Пламя вместо приветствия. – Надеюсь, вы так же благоразумны, как красивы.

– Рад видеть вас в добром здравии, – сухо поздоровался Ивлад. – И мы с братом готовы выслушать вас.

Пламя широко ухмыльнулась алыми губами. Звёзды на её накидке горели огнём, шею украшало ожерелье из халкхийских самоцветов. Пламя притягивала взгляд, и Ивлад понял, что бесстыдно пялится, только когда в шатёр вошла стрейвинка-подавальщица и поставила на столик кувшин с вином и несколько кубков. Ивлад пересчитал: семь. Значит, всё-таки ещё ждали Ружана и Вьюгу.

Пламя первая плеснула себе вина и демонстративно выпила.

– Видите, мы точно не хотим вас отравить.

– Но существует множество других способов убить двоих молодых людей, – заметил Домир.

– И то верно. – Пламя приняла нахальную позу: закинула ногу за ногу. Ивлад никогда не видел женщин, сидящих таким образом. Под платьем из плотной ткани у неё виднелись узкие кожаные штаны, как у стрельцов.

– Но не всегда людей нужно убивать, – заявил Шторм и расхохотался. Ивлад поморщился. Ему хотелось придвинуться ближе к Домиру, но он не смел показывать слабость.

– Вот что мы можем вам сказать, – начал Зверь. Он встал и выпрямился. На его лице явно читалось недовольство: Пламя и Шторм расслабленно попивали вино и никуда не торопились. Тщедушный рыжеволосый колдун бросил быстрый взгляд наверх, туда, где в пологе шатра зияло отверстие, сквозь которое выходили наружу три яблоневых ствола. – Если сейчас дети Радима Таворовича подтвердят, что Серебряный лес принадлежит Стрейвину, мы развернём войска. Никто не погибнет.

– А если не подтвердим? – спросил Домир.

– Тогда мы начнём битву, – мрачно подхватил Шторм. – У нас хватит сил, чтобы уничтожить бо́льшую часть ваших войск.

– Но стрелы летят дальше, чем колдовство.

– Один из нас уже находится у вас во дворце, – напомнил Зверь. – Вьюга.

– Значит, он не сможет наколдовать ледяные ветра против аларцев. – Домир повёл плечом. Ивлад поражался тому, как держится брат: невозмутимо и уверенно. Зверь поморщился: ему не понравились слова среднего царевича.

– Мы можем его подождать, – сказала Пламя. – Вьюга всегда такой… медленный. Но это не умаляет его мощи.