Песня чудовищ

Рагдай вернулся к следующему вечеру. Ружан то приходил в себя и разговаривал вполне внятно: сначала его взволновало появление колдуна, но затем он вроде бы даже смирился; то забывался мутным подобием сна, метался и просил увести Вьюгу. И верховный, к удивлению Михле, с лёгкостью соглашался покинуть терем, пока Ружан не успокоится.

Михле вглядывалась в окно: отсюда открывался вид на заснеженные холмы, вдалеке деревеньки пускали в небо столбики серого дыма, по большаку то и дело проезжали сани или небольшие конные отряды. Михле запоздало подумала: что, если Рагдая задержали стражи, когда увидели всадника, мчащегося с немыслимой скоростью? Но она одёрнула себя: у него хватило бы ума придержать скакуна вблизи деревень.

Наконец воевода ворвался на постоялый двор: весь запорошенный снегом, с диким взглядом и изорванным дорожным плащом, на концах которого застыли сосульки. Оставив коня отдыхать и отъедаться, он взбежал по крыльцу и распахнул дверь. Обнаружив Ружана живым, Рагдай громко выдохнул, но затем заметил Вьюгу.

– Снова ты, колдун.

– Снова я.

Михле смотрела на два узких вытянутых туеска у Рагдая на поясе и с каждым мгновением нервничала всё сильнее. Вдруг Вьюга обманул их? Вдруг они просто убьют Ружана и ничего не добьются? Она перевела взгляд на старшего царевича и подумала: уж лучше бы убить его милосердно, чем ждать гибели от болезни.

– Вьюга подскажет, – вымолвила Михле.

Ружан со стоном открыл глаза и сел на скамье. Михле едва сдержала всхлип: он почти не походил на того холёного красавца, каким предстал при их первой встрече. Ружан растянул рот в кривом оскале, увидев Вьюгу.

– Пришёл-таки забрать меня в своё царство льдов.

– Не стану переубеждать, – буркнул колдун.

– Тогда давайте… – Рагдай сглотнул, – давайте начнём. Что нужно делать?

– Разнести проклятое никчёмное тело на куски и собрать вновь, сказано же, – рыкнул Ружан, выхватил у Рагдая кинжал и вогнал себе в шею. Михле закричала.

* * *

В небе висела половина луны, словно другую её половину откусило чудище с громадной пастью. Замёрзшие болота перед Серебряным лесом сверкали мутно-зелёным: накануне прошёл снегопад, добавив к слежавшемуся снегу слой свежего, невесомого. Ветки яблонь тянулись к луне, и на фоне чёрного неба казались чьими-то костяными руками с растопыренными пальцами.

Издалека Ивлад увидел костры, которые жгли стрейвинцы. Они выстроились от границ по кромке леса, доходя до самых болот.

– Колдовские сволочи, – процедил Лютай. – Давай гнать их с нашей земли, царевич.

– Успеется, – неохотно ответил Ивлад. – Пускай войска остаются тут. Я потяну время, а там, может, и Ружана дождёмся.

Лютай хмыкнул в бороду.

– Дождё-ёмся. И что? Он после предательства Военеговой рати совсем из покоев носа не показывал. Везде ему враги мерещатся. А тут – колдуны. Он же их боится пуще огня и яростно ненавидит. Если и доберётся к нам, то какой приказ отдаст? Стрелять. А колдунов этим не напугаешь. Поднимут свои вихри и заморозят наши войска. Все тут смерть встретим.

– Ты хочешь пойти против воли будущего царя, которому уже присягнул на верность?

Лютай неловко поёрзал в седле.

– Да нет, не хочу. Но и бойцов вести на гибель тоже не дело. Отдать бы им этот лес, да и дело с концом.

Ивлад вскинул голову. В строю за ними послышались шепотки.

– Отдать? Аларские земли?

Лютай пожал плечами:

– Ну а что? Кому сдались эти чудища? Одни беды от них. Ваш-то отец, спасёт его дух Прародительница, совсем на них помешался, аж на монетах печатать велел. Вы-то совсем не такой. Я имею в виду…

Лютай резко замолчал, встретившись взглядом с Литой, сидящей перед Ивладом на его коне. Даже в лунном свете было видно, что лицо воеводы побагровело.

– Ладно. – Ивлад пустил коня вперёд шагом. – Всё равно меня не любит народ и трона мне не видать. Поеду первым и заведу разговор. Что-нибудь да получится.

– А если не вернётесь? Нападать?

– Если они начнут первыми – отбиваться. Нас больше, пусть на их стороне колдовство. Я слышал от брата, что простых колдунов стрелы разят так же, как обычных людей. Они не лучше нас – из той же крови и плоти. А без сильной армии колдунов сами по себе верховные не так уж страшны, если не давать им подобраться слишком близко.

Ивлад развернулся, глядя на аларские войска. Он бы хотел внушить им веру – в то, что их не убьют из-за его ошибки, в то, что он сам знает, как будет лучше. Но в груди самого Ивлада вместо сердца расползалась чёрная холодная ночь. Он бы себе не поверил – мальчишке, впервые выступившему в поход под аларским знаменем. Лита прижималась к нему спиной, и он легонько подтолкнул её. Она всё поняла.

– Ты только вернись, пожалуйста, – шепнула так, чтобы не слышал никто, кроме Ивлада.

– Вернусь, – пообещал он, жалея, что при всех не решится её поцеловать.

Лита расправила крылья, оттолкнулась от луки седла и взмыла в воздух. За спиной Ивлада раздались восхищённые возгласы.

– Девоптица!

– Летит!

– Краси-ивая…