Песня Феникса

– До рассвета – точно, где-то в начале четвёртого. Я дважды давала ей кровоостанавливающее и один раз – кроветворящее.

– Хорошо, что додумалась, но один раз – это мало….

Голоса зазвучали глуше, словно отдаляясь, будто кто-то убавил звук или платформа, на которой лежала Джудит, медленно тронулась в путь. Она осознавала, что речь идёт о ней и что её жизнь в опасности, но странным образом её это не трогало. Ничто в ней не противилось мысли о смерти, которую Джудит себе не представляла. Единственное, что радовало – боли больше не было. Никакой. Ни душевной, ни физической.

– Ты сообщила Райли и Джеймсу? – глухо, как сквозь вату, вновь ворвался в сознание Джудит голос плачущей Эми.

– Они скоро будут здесь, – отвечала Аби. – Но медлить нельзя. Нужно срочно вызывать медицинскую помощь.

– А если Райли посчитает?..

– Да всё равно, что он там посчитает! Жизнь Джудит важнее одобрения или неодобрения её брата и парня!

Голоса пропали. Джудит вновь провалилась в лихорадочный мир кошмаров.

Она стояла босая, в простой рубашке с глухим воротом и длинными рукавами. Подол был влажным и неприятно лип к ногам.

Вокруг клубился туман, густой и белый, звуки и ориентиры в нём терялись. Сделав несколько шагов вперёд, она вышла к широкой реке с тёмной, как нефть, водой.

Вскоре из тумана показался узкий нос лодки.

– Здравствуй, – произнесла фигура из-под капюшона голосом её отца.

– Ты?.. Но ты же мёртв! – испуганно отшатнулась Джудит.

Подул ветер и туман разошёлся.

На сиденье напротив отца Джудит увидела малыша лет пяти в белой рубашонке. Сложно было сказать, мальчик это или девочка. В руках ребёнок держал деревянную свистульку.

Джудит с болью поняла, что это душа не рождённого ею ребёнка.

– Будешь садиться? – бесстрастно произнёс голос.

Джудит застыла, отчаянно желая и страшась, чтобы ребёнок поднял голову, и она смогла бы в первый и в последний раз взглянуть ему в лицо. Но, когда это случилось, на неё взглянули чёрные провалы вместо глаз и вывернутый рот, полный зубов.

Земля под ногами посыпалась. Она стала падать, падать и падать, пока не опрокинулась на спину.

Что-то отчаянно громко заверещало и скрежетало. Перед глазами вертелся белый потолок.

С трудом повернув голову и открыв глаза, она увидела Райли. Его лицо – единственное, что она могла осознать.

– Где я? – слова застревали в горле, обдирали гортань.

– В больнице.

– Я умираю?

Сейчас это казалось страшным. За Гранью Джудит ждал совсем не рай, она это видела.

– Ты потеряла много крови, но сейчас кровотечение остановили. Всё будет в порядке.

– Я не хочу умирать! – судорожно схватила она его за руку.

– Ты не умрёшь. Даю тебе слово, – пожал он её руку в ответ.

– Наш ребёнок… мне не следовало… это было ошибкой…

Она пыталась зацепиться за слова, удержаться в этой реальности, но огромная чёрная воронка вновь засасывала её, как песчинку.

Из последних сил она сжала пальцы на руке Эда:

– Не отпускай меня!

– Не отпущу. Не сдавайся, Джудит! Борись…

Но она снова падала, изо всех сил цепляясь, пытаясь удержаться.

Она не понимала, куда падает. И за что держится.

Вокруг кружились лица: незнакомые мужчины и женщины, Джеймс, Эд, плачущая Эми, Абигайль. И, как ни странно, Белый Принц. Что за странное порождение больного мозга?

– Вы головой отвечаете мне за её жизнь. Делайте, что хотите, но спасите её.

Потом палата рассеялась, и Джудит казалось, что она крутится на большой яркой карусели, а под ней плывут яркие деревья, раскрашенные осенними красками: жёлтые, красные – пестрые. Стройные и пушистые, как раскрытые зонтики. А её ноги бьют по веткам сверху, но её не больно, а весело.

Карусель кружилась быстрее и быстрее, удовольствие сменилось дурнотой. Краски поблекли.

***

Очнувшись, Джудит поняла, что находится в больничной палате. Рядом с ней сиделка.

Тихо и размеренно пищали датчики на аппаратуре.

На этот раз реальность обрела привычную твёрдость и чёткость, размытые очертания между ней и сном исчезли.

Джудит окончательно пришла в себя. Она выжила.

Глава 28. Выздоровление

Джудит чувствовала непреодолимую слабость, даже дышалось и то будто бы через силу. И в душе, и в теле чувствовалась пустота. Так бывает, когда вырывают или ломают в тебе что-то важное, только в её конкретном случае виноватых, кроме неё, не было. Она сама всё поломала.

– Хотите пить? – услужливо спросила сиделка. – Подать вам воды?

Джудит отказалась.

– Который час? – спросила она.

– Полдень, голубка омя, полдень, уж и солнце посреди неба сияет, и жара такая разыгралась. Если бы не охладительные чары, дыхнуть было бы совсем нечем.

– Охранные чары? – эхом повторила Джудит.

Взглядом она обвела помещение:

– Где я? В больнице?

– Вы в клинике.

Больше сиделка не произнесла ни слова. Вышколенная. Любое слово могло потянуть за собой цепочку то ли нравоучений, то ли упрёков, то ли того, что можно за них принять. Давать оценки происходящему не входило в круг её профессиональных обязанностей, вот из улыбчивой дамы слово вытащить было и сложно.