Читаем Песня о братьях полностью

Не исчезало зрение, но уходилов простор обменный, загрудинный:спускалось, как шахтёр, в биеньепластов, таящих вечные запасывозобновленья мира – и оттудатак ясен взгляд, что не о чем молчать.

*

Не исчезало зрение, но поднималось —парить над головой, приделав крылья,шуршащие истоком надсловесным,где всякое перо приравнено к тебе,покой белеющий: вот сброшенный покров,и не на что указывать иное —творись, в веках прославленная линька.

*

На ярмарке подрагивают клетис домашней птицей, и торговые рядывеселием змеятся, где звенят чешуйкив раздутых кошельках погоды,пришедшей выбирать другое имя,а прежнее сдавать в сияющий утиль.Трепещут на ветру поношенные шкурки,не ощущая прежнего скрепленьяс горячей кровью и звериной мглой.

*

Линяет мрамор, и его частицыв дыхание набились, норовяпроникнуть глубже в грудь,касанием щекотным ободритьлюдское сердце, что глядит на время,не признавая выползок в минуте;в ладонях, потемнелых от угля,пригрет рассказ про переходы зреньято вверх, то вниз.

*

Пустые древки обрастают мракомупругим, как резина, знающим наотмашь,какие листья избежали варки:считайте сахаром – белейший голос,но белизна мгновенно уступает,почуяв натиск соков перекисших.Изображение – каким бы ни было оно —с пустотами сравнится вряд ли,хоть восприятье, сданное в музей,под стёклами нежданно шевельнётся,экскурсионный ступор вызвав.

*

Устроить в сердце галереюи рассуждать о технике мазка:забрызган воздух раскаленной алычой,для кухонного вдоха столько чистыхполотен, что даемся диву: развекто выберет шипящую мазню,что стекленеет мутной пенкойслюды плодовой?

*

Портрет протеста вправлен в рамуоконную, и всякий выходящийиз дому погружается в пейзаж,от лозунга едва ли отличимый.Варенье флаговое нужно остудить,разлить в глазницы, чтобы скрасить зренье:так, словно зренье – одиночество: да-давсяк зрящий перезрелую свободу —толпой себе подобных одинок.

*

Купальщик столь поспешен, что одеждаопомниться не успевает и храниттугие очертанья тела, раздуваясьсмиренным ветром, что пришёл с линкораразведать, чем песчинки золотят округу(не купольным ли блеском) – не забыть бы звон,на палубу заплёснутый карманом;вдали лотками оттесняя горечь,торговля нагревает воздух.

*

Канализаций покорённые ветвленьяне верят в корень, созданный людскимжеланием двухвесельным: о левомвесле сказало чистое биенье,для правого не нужно слов, когдаволна оттолкнута поближе к песне,несомой птицами к базарному теплу;от отпуска останься, целлулоид,жди – часа своего, как время – нас.

*

Перейти на страницу:

Похожие книги

Перелом
Перелом

Как относиться к меняющейся на глазах реальности? Даже если эти изменения не чья-то воля (злая или добрая – неважно!), а закономерное течение истории? Людям, попавшим под колесницу этой самой истории, от этого не легче. Происходит крушение привычного, устоявшегося уклада, и никому вокруг еще не известно, что смена общественного строя неизбежна. Им просто приходится уворачиваться от «обломков».Трудно и бесполезно винить в этом саму историю или богов, тем более, что всегда находится кто-то ближе – тот, кто имеет власть. Потому что власть – это, прежде всего, ответственность. Но кроме того – всегда соблазн. И претендентов на нее мало не бывает. А время перемен, когда все шатко и неопределенно, становится и временем обострения борьбы за эту самую власть, когда неизбежно вспыхивают бунты. Отсидеться в «хате с краю» не получится, тем более это не получится у людей с оружием – у воинов, которые могут как погубить всех вокруг, так и спасти. Главное – не ошибиться с выбором стороны.

Виктория Самойловна Токарева , Дик Френсис , Елена Феникс , Ирина Грекова , Михаил Евсеевич Окунь

Попаданцы / Современная проза / Учебная и научная литература / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Русская мера: vers libre
Русская мера: vers libre

В книгу избранных произведений петербургского поэта, писателя и переводчика Евгения Валентиновича Лукина «Русская мера: vers libre» вошли верлибры, миниатюры, поэмы, написанные им за последние тридцать лет. Оригинальные произведения гармонично сочетаются с переводами, которые автор считает неотъемлемой частью своего поэтического творчества. Среди публикуемых текстов особое место занимает переложение свободным стихом древнерусского литературного памятника «Слово о полку Игореве», а также циклы миниатюр «Sol Oriens», «Lustgarten, сиречь вертоград царский» и исторические поэмы «Костер Амасийский» и «Каменный мед», исполненные религиозной проблематики. В версификационной практике Евгения Лукина следует отметить переводы стихотворений выдающихся английских поэтов Уилфреда Оуэна и Исаака Розенберга, павших на полях сражений Первой мировой войны, замечательного немецкого поэта Берриса фон Мюнхгаузена, а также современных авторов – американского поэта Брайана Тернера, болгарского поэта Цветана Марангозова, канадского поэта Луи-Филиппа Эбера и норвежского поэта Арне Русте. Этот труд является весомым вкладом Евгения Лукина в русское культурное наследие.

Евгений Валентинович Лукин

Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия