Песня осеннего леса

С любовью, твоя бабушка Дарла О'Рори».

— Да уж, — пробормотала я, откидываясь на спинку кресла.

С ума сойти, письмо бабушки. Запутанное, непонятное и поэтому немного пугающее. И с жуткой датой.

— Восемнадцатое января… Ты написала его за день до смерти.

Как так вышло? Неужели бабушка знала, что умирает? «Услышала крик банши»… Предвещающее смерть привидение… Сомневаюсь, что его действительно можно услышать, даже в Шотландии. Неужели бабушка что-то почувствовала?

Мама говорила, что она умерла во сне: быстро, неожиданно и абсолютно не криминально. Как можно было это предвидеть? И зачем писать такое письмо, которое только еще больше путает?

Что я должна закончить? Почему вред могут причинить только люди? Кто такой таинственный «Он», который должен меня защитить? Ничего не понимаю.

В надежде прояснить хоть что-то, я взялась за остальные бумаги из конверта. Там оказались ксерокопии каких-то старых писем. Очень качественные, дающие возможность прочитать все буквы, и подписанные датами. Явно бабушкиной рукой и совершенно обычной шариковой ручкой. Интересно…

Перебрав копии, я быстро нашла самое раннее письмо. Второе августа тысяча восемьсот тридцать четвертого.

«Дорогая Маргарет. Пишу тебе это письмо, потому что не могу не поделиться со своей сердечной подругой теми событиями, которые происходят в моей жизни. Недавно я встретила мужчину, гуляя по опушке леса. Он «иной», если ты понимаешь, о чем я. А ты понимаешь, ведь до замужества за своим любимым Арнольдом жила в Долгране вместе со мной.

Так вот, я в жизни не видала мужчины прекраснее! Его волосы похожи на алый шелк, глаза — на голубые шотландские озера. Он галантен, как принц крови, а его голос так ласкает слух, что я часто даже не обращаю внимание на слова, а лишь слушаю и слушаю… Он дарит мне такие дивные цветы, которых нигде не сыщешь, и поет песни так сладко, так сладко…

Милая моя Маргарет, могла ли я надеяться, что повстречаю любовь всей своей жизни на лесной опушке…»

И на этом все. Вторая страница или потерялась, или бабушка просто не посчитала нужным ее копировать. Только и этих строчек достаточно, чтобы задуматься. Непонятное письмо. Нет, ясно, что некая дама писала своей лучшей подруге по имени Маргарет. Но вот кто такой этот «иной» мужчина с волосами, похожими на алый шелк?

Ладно, может остальные письма будут понятнее? Что у нас там дальше? Второе по порядку письмо от семнадцатого сентября.

«Моя дорогая Маргарет, с каждым днем я становлюсь все счастливее и счастливее. Пусть наши свидания до сей поры остаются тайными, пусть я даже не знаю его имени, но разве способно это помешать моему счастью?

Одно только смущает: я слышала краем уха, как Агнес Гордон, племянница пастора, говорила своей подруге после воскресной службы, что у нее появился совершенно исключительный поклонник. И что она никогда не видела такой красоты и не слышала таких обходительных речей. Но я думаю: она все сочинила. Ведь зачем такому как «иной» бледная моль Агнесс, когда есть я?

Надеюсь, мы скоро с тобой встретимся, дорогая подруга, и я смогу поделиться с тобой самым сокровенным, что неловко доверить даже бумаге.

С любовью, твоя Кларисса».

Отложив письмо, я хмыкнула. Ничего себе, картинка вырисовывается. Приличная леди бегала на свидания к какому-то подозрительному кренделю и даже не удосужилась узнать его имя. И дело у них явно перешло от держания за руки на более близкий уровень, если я правильно поняла фразу о сокровенном. Причем, на красоту неведомого «иного» могла клюнуть не только эта Кларисса. Да уж, тихий сельский омут.

Кстати, Кларисса… Это же имя матери той самой Орли, то есть моей сколько-то там «пра» бабки. Конечно, я могу и ошибаться, ведь имя не слишком редкое, но раз бабуля собрала эти письма, они точно должны иметь отношение к нашей семье.

Следующее письмо я хватала с гораздо большим интересом. Оно было написано в том же году, первого ноября.

«Ах дорогая Маргарет, хочу рассказать тебе про страшную грозу, что случилась этой ночью. Подобного ужаса не помнят даже старожилы. Всю ночь бушевал шторм. Молнии сверкали практически непрерывно, гром грохотал, как будто вся Шотландская дивизия палила из пушек под нашими окнами. И ветер выл так, что мы с матушкой спрятались в ее гардеробе и сидели там до самого утра. А по утру я увидела Долгран и испугалась. Ветер сломал все наши яблони, у соседей пробило градом крышу, а шпиль церкви теперь стоит весь обгоревший, из-за попавшей в него молнии.

И мне от всего этого сделалось так дурно, что я до обеда промаялась тошнотой. Боже, спаси нас от своего гнева…»

И все? Никаких упоминаний ни о странном ухажере, ни об их отношениях, ни о сопернице, если такая была? Только гроза? Даже странно, зачем бабушка положила сюда это письмо? Ну ладно, у меня есть еще три, которые, я надеюсь, раскроют тайну Клариссы. Вот следующее, от десятого февраля тридцать пятого.