Песня Рахеро и другие баллады

При королеве постоянно находилась её приёмная двоюродная сестра, принцесса Ариоэхау[173], которая была по воле Помаре Второго удочерена его вдовой[174] практически сразу после её рождения и росла с раннего детства вместе с Айматой[175] (будущей Помаре Четвёртой). Ариоэхау приходилась по своему отцу Тапуа Таароа внучкой уже упомянутому верховному вождю Тати, по родной матери Арии Манихинихи наследовала титул верховного вождя острова Моореа и вела свой род от прародителя всех таитян, богоподобного Тетуны[176], такой родословной не могла похвастать сама королева Помаре, приходившаяся лишь внучкой узурпатору Ту[177]. Принцесса была старшей наследницей во всех старших ветвях, и простой народ Таити, ещё помнящий дохристианские порядки, воспринимал её как живое божество, наверное, так в Древнем Египте относились к фараонам, а в Японии – к микадо.

Так уж вышло, что Салмон, проявив определённую настойчивость, получил благосклонность Ариоэхау. И в 1842 году, когда та была уже беременна, королева решила женить влюблённых, для чего даже приостановила на три дня действие закона о запрете смешанных браков, чем воспользовались несколько других иностранцев, мечтавших о женитьбе на местных женщинах. К этому моменту Александру идёт двадцать второй год, Ариоэхау двадцать первый, а королеве двадцать девятый. Церемония бракосочетания проходила в главном протестантском соборе Таити[178]. В ознаменование их свадьбы Помаре пожаловала новобрачным новые титулы, Александр становится «Арии Таймаи танэ», а Ариоэхау – «Арии Таймаи вахине»[179]. К титулу прилагаются обширные земельные наделы.

Со временем он и сам стал ощущать себя таитянским принцем. Посещавший Таити в сороковых годах девятнадцатого века Герман Мелвилл[180] так описывает Александра Салмона: «Дама, на которой он женился, была близкой родственницей королевы, и он стал постоянным членом окружения её величества. Этот авантюрист поздно вставал, театрально одевался в дорогие ткани и безделушки, в разговоре принимал диктаторский тон и, очевидно, был в прекрасных отношениях с самим собой. Мы нашли его, развалившимся на циновке, курящим трубку табака, в окружении восхищенных вождей и дам. Он, должно быть, заметил наше приближение, но вместо того, чтобы встать и проявить любезность, он продолжал разговаривать и курить, даже не снизойдя до того, чтобы посмотреть на нас».

Женитьба на таитянской принцессе окончательно поссорила Салмона с протестантскими миссионерами, которые и без того были не в восторге от присутствия иудея в королевском дворце. И если в 1841 году Александр ещё пытался писать в Британию, как и Притчард, убеждая корону предпринять меры к установлению полноценного протектората над Таити, то в 1842 году он окончательно принимает сторону французов и начинает всячески содействовать установлению французского протектората. Этому были несколько причин.

К числу первых из них следует отнести его личные мотивы. До свадьбы натянутое, а после – прямо враждебное отношение к нему со стороны миссионеров и отказ официального Лондона принять его на службу и наделить полномочиями были достаточными основаниями для обиды на британскую сторону. Французы выказывали ему больше уважения и давали больше обещаний.

Второй группой причин были клановые интересы его супруги. Народ Тева во главе с дедушкой Тати (а это практически половина населения Таити) всё ещё чувствовал обиду от своего поражения в борьбе за доминирование на острове. И основными виновниками этого они не без оснований считали англичан, поддержавших претензии узурпатора Ту и его сына поставками вооружения и наёмников в военных конфликтах на острове. Как только появилась возможность задействовать на острове значимую силу, противную английской, Тати не преминул этим воспользоваться. Он стал самым весомым другом французов среди вождей и возглавил политическое сопротивление английским миссионерам. Салмон понимал это и пытался своим выбором заслужить доверие и уважение в среде могущественных родственников жены.