Песочница. Цветущий ад

Пока его напарник избивал меня, он успел перебраться к нашим вещам. С комфортом расположившись на одном из вещмешков, распотрошил второй и, очевидно, скучал, в ожидании помощи. А пришел я…

— Да нет, с Кирпичом даже я бы не справился?!

— Не переживая, я тоже не справился, — уловив недоумение на его лице, не без удовольствия уточнил. — Я победил!

— И как это, интересно? Неужто вас больше было… Ой! — дернулся Тесак. — Ты чё, урод?

Дождавшись, когда он заболтается, я неожиданно ткнул его самым кончиком копья в раненную ногу.

— Скоро узнаешь! — обещание прозвучало, может как-то излишне злорадно, но что уж есть.

Улыбаться было больно. Даже просто от разговоров у меня снова трескались расквашенные в лепешку губы, так что подозреваю, улыбка скорее пугала, чем радовала.

— Придурок, материнский яд именно на людей не действует!

— Материнский?

— Растение, в котором мы появляемся на свет! Орех, купель… У нас его называют «маткой», ну а яд…

— А почему не «маточный»? — искренне удивился я.

— Мля, да какая в жопу разница, называем и называем! Ты, чушок, как сумел Кирпича завалить? — заорал подранок, и неожиданно рванулся ко мне, пытаясь дотянуться своим здоровенным ножиком. Слава Богу, неудачно.

Надо же, сталь у местных все-таки была.

— О, так вот почему ты «Тесак», — хмыкнул я, немного насмехаясь над этой попыткой.

С трудом отдышавшись, подранок — словно ни в чем ни бывало — отполз назад, и снова устроился на одном из мешков.

— Да какой, млять, «тесак»? Это скрамасакс[4] — боевой нож викингов, — неожиданно заговорил подранок.

— Так как мне тебя звать, Скарама… чего-то там?

— «Скрамасакс»! И отвали, кликуха — это кликуха, а боевой нож — называется вот именно так.

— Тебе придется отбросить его.

— Хер там! — оскалился собеседник.

— Тогда я отправлюсь к костру, соберу камни, что набрал чуть раньше, и разобью тебе голову, выбью глаза, буду бросать в тебя, пока ты его не сможешь удержать… — немного помолчав, я предложил альтернативу. — Выбирай сам, конечно. Но второй вариант такой: могу сейчас затыкать тебя копьем, и все равно его заберу…

— А иначе оставишь меня медленно умирать? — равнодушно уточнил Тесак.

— Нет, я собираюсь дождаться, пока ты точно сдохнешь. Забрать все, что мне понадобится, и только потом уйти. А пока, мне еще Настю надо хоронить, так что время у тебя есть. Я имею в виду, помереть по своей воле…

— Здесь не принято закапывать. Брось любой труп, и к вечеру, от него следа не останется.

— Похороню! — отрезал я.

— Оно тебе надо, или что, девка трахалась так, что считаешь теперь себя обязанным?

— Если хочешь перед смертью начать страдать уже сейчас, ты лучше скажи прямо…

— Не, давай не будем с этим спешить, раз уж есть выбор, — отмахнулся Тесак. — Ладно, предположим на счет похорон, это все-таки и впрямь твое дело. Но ты не расслышал разве, говорю же: яд с твоего копья не действует на таких, как мы с тобой! Он против насекомых.

— Не знал, спасибо! Только не пойму, отчего ты взял, что там только изначальный яд? И да, этот — вполне себе действует. Твой приятель-урод, сейчас лежит весь в пятнах и блевотине, посиневший, распухший… Брр-р! — то еще зрелище…

— С-сука, точно! Вы же скорпиона привалили… — глаза Тесака забегали, он на некоторое время замолчал, а потом осторожно уточнил. — Слушай, у меня просьба, я же твою бабу не убивал, может, ты меня избавишь от этой херни? Много раз видел их жертв, часто нападают на тех, кто шарахается по Пустошам. В общем, так умирать и впрямь погано…

— А сам что, ножик у тебя есть? Или ссышь…

— Поверье есть, что… — Тесак резко замолчал. — В общем, не хочу сам.

— Предложи тогда что-нибудь взамен…

— Ты же и так получишь все, что на мне? Там, — он взмахнул в сторону, откуда они вышли к нам. — Остальные наши вещи…

— Нет, ваши вещи — это моя законная добыча, их я и так заберу. Но у тебя же есть не только они…

— А, вот ты о чем, спрашивай! — окончательно успокоился Тесак.

От такого быстрого завершения переговоров я даже немного растерялся.

«…Так, времени, наверное, немного, что же у него спросить-то…»

— Как у вас тут, расскажи хотя бы что-нибудь?

Вопрос, конечно, звучал довольно глупо, но Тесак отнесся с пониманием. Не стал подкалывать или как-то еще тратить наше время.

— Да, трындец! Вот видишь, два крепких бойца не смогли вернуться домой…

— Сами виноваты… Кстати, а чего хотели-то?

— Идиот что ли, бабу! Ну и чутка прибытка получить, чисто для себя.

— Не понял, а что с нас взять, эти драные мешки что ли?

— А сами вы, разве не товар? — хмыкнул Тесак.

— Так у вас там рабство что ли…

— Типа того, но и шелк мы бы взяли. Он легкий, и всем нужен. Особенно тем, кто дальше от Пустошей живет.

— Кстати, а почему ты так странно называешь это место, это же вроде саванна?

— Что там непонятного, «Пустоши» — это там, где люди не живут, где пусто. А так, и в горах такие места есть, и в степях — как ты и сказал — в саванне, и в пустыне тоже.

— Слушай, ты рассказывай что-нибудь, что в голову придет. А то время уходит, а я что-то растерялся прямо…