Песочница. Цветущий ад

Поэтому в предгорьях хоть и опаснее и люди гибнут куда чаще, но зато и пополнение сюда приходят на порядок более массово. Мой случай был совсем не редкостью, если опустить, конечно, некоторые особенности. Большинство везунчиков выходило к людям голыми, босыми и изможденными. Готовыми на все, за возможность жить в безопасности…

* * *

Вторую половину дня я бродил, изучая окрестности.

Наверное, оазис был не таким уж и большим, но когда местные красоты измеряешь пешком, то получается все-таки очень неслабо. Если не запутался, то возвышенность, на которой расположился этот город-сад, напоминала что-то вроде неровной, вытянутой с северо-запада на юго-восток кляксы.

В длину — у меня получилось около полутора километров, и где-то вполовину скромнее — в ширину. Все главные тропы были выложены камнем, но петляли, поэтому за точность подсчетов я ручаться бы не стал.

Судя по всему, возможность голода для здешних жителей была и впрямь далеко не виртуальной проблемой, потому что народ торопливо, буквально в поте лица заготавливал удивительно разнообразные и незнакомые плоды, орехи, ягоды, копал какие-то корешки и отростки.

Это напомнило мне рассказы родителей, о советском прошлом.

Ну, когда по осени на уборку выгоняли всех, независимо от профессии. От студентов и профессуры, до солдат и клерков. Мне было и в самом деле странно гулять по огромному, ухоженному саду, наполненному сейчас суетой и целеустремлённостью.

За несколько часов полуосмысленного кружения, я увидел почти половину жителей.

Больше сотни обычных людей — в возрасте примерно от 15–16 лет и до сорока-сорока пяти, — но попадались и явные пустыши. Самих по себе их, конечно, попробуй, отличи! Но рядом с ними всегда находился кто-то, подробно комментирующий, что именно и как им необходимо делать, а это — штука, скажем так, не просто заметная, а даже примечательная.

Кстати, стоило мне приблизиться, и обязательно кто-нибудь тут же предлагал подзаработать. Однако узнав, что я ничего такого не ищу, очень удивлялся, но расспросить не пытался. Местные скорее всего друг друга знали в лицо, поэтому очень удивлялись прогуливающемуся чужаку. Сами они сейчас действительно были заняты, ну так да, страда же у них.

Только одна тётка-погонщица, получив отказ, возмутилась: мол, ты что это, работать не любишь? Я честно подумал, и признался под искренний гогот ее «родственников», что да, копаться в огороде — с самого детства терпеть не могу…

Дальше она болтать не смогла, не смотря на все свое возмущение и явное желание.

Все-таки пустыши — два парня и хлипкая пигалица с типичными лицами роботов — составляли почти половину их рабочих рук, но без команды так и норовили замереть там, где их заставало окончание предыдущего распоряжения.

Этот просчет тут же вызвал массу критики и насмешек от весельчаков. Ну да, все-таки в их группе рабская, как ни смотри помощь, была слишком уж существенной подмогой…

Когда начало темнеть, я сообразил, что, кажется, собираюсь на второй круг, и решил подвязывать с прогулками.

Желудок тут же громко раскритиковал такое мое пренебрежение к себе, в итоге я забил на любопытство и отправился в сторону трактира. Но на последнем этапе пути ноги, будто сами собой принялись ощутимо забирать в сторону мыльни.

Поначалу я попробовал сопротивляться, но в двух шагах от потенциального ужина, вынужден был признать, что не хлебом единым жив мой молодой организм. Тем более, нужно ведь было занести долг за недавние удовольствия.

«…В конце концов, женщина ведь и правда, трудилась?» — эта мысль подавила остатки моего глупого сопротивления.

На этот раз в полумраке шарахаться не пришлось, внутри горели несколько светильников.

Что-то вроде древних «жировиков» — небольших таких глиняных плошек с носиком, в котором (судя по запаху) из налитого растительного масла, торчал фитиль, и довольно уверенно разгонял темноту. Но шел я, как оказалось, зря.

Когда до помещения самой мыльни осталась последняя комнатка, я расслышал узнаваемые сочные хлюпы и завлекательные женские охи, не оставлявшие сомнений, что мадам занята…

«…Вот ведь, блин!» — в этот момент тональность изменилась, и к женскому сопрано присоединился мужской голос.

— Давай, давай, да-ва-аа-аай…

«…Гадство, я бы тоже не отказался так вот …похлюпать!»

Подслушивать было интересно, но и не много стыдно. Однако то ли банальная зависть к неизвестному везунчику, то ли какие-то другие, куда более пикантные надежды, но что-то однозначно не позволяло мне уйти.

Действительно, была ведь надежды, что они уже закончили, и я тоже смогу получить свою порцию удовольствий. Все-таки для вчерашнего студента даже временное материальное благополучие — это прямой призыв к развлечениям, и противостоять ему я был пока просто не в состоянии.

Перебравшись в самый темный коридор, я пошарился в кошельке, и приготовился ждать. В руке приятно перекатывались несколько градин, а за стеной, по-моему, все-таки решили пойти на второй заход.

— Становись на колени! — скомандовал клиент. — Да, вот так…

— Ай, ха-ха-ха… — взвизгнула Надежда Витальевна.