Песочница. Цветущий ад

Сейчас я уже не сомневался, что это действительно именно она.

— Осторожнее… — попросила эта сексапильная банщица, но прозвучало это так, что даже я захотел сделать с ней что-то …неосторожное.

— Ааа-ргх! — взревело за стеной.

«…Не, точно пошли на второй заход, вот ведь поганцы! — позавидовал я, не без грусти. — Да, придется мне, идти есть. С другой стороны, ну кто мне помешает сделать еще один заход сюда, перед сном? Я же должен буду помыться…»

Последняя мысль вернула оптимизм.

Я бы так и ушел, если бы по пути назад на неосвещенном участке в меня не влепился какой-то невысокий, но мягкий и даже приятный на ощупь «снаряд», с грохотом рассыпавший кучу своих деревянных подносов из рук. Я не успел рассмотреть этого лихача, но кое-что определил на ощупь. Задница у этой торпеды была пусть и небольшой, но довольно завлекательной.

— Ну-ка отпусти! — негромко потребовал смутно знакомый голос.

Отпустить? Да у меня сейчас легче было бы ногу ампутировать, чем заставить разжать пальцы. Как раз в этот момент мои ладони накрыли оба упругих полупопия, и в голове лихорадочно билась только одна мысль: блин, что делать-то?

— Ты, червяк, меня не расслышал? — поинтересовалась моя добыча уже чуть громче.

Этим голосом можно было бы океана замораживать, но — прижатая к груди лицом — девушка дышала мне куда-то в район ключиц, и я с удивлением обнаружил там у себя самую настоящую эрогенную зону.

Горячий воздух ее возмущенного дыхания, ощущение сжатой стальной пружины ее тела и темнота — все это будто и в самом деле поджигало что-то во мне.

— У меня сейчас в кармане десять ваших местных градин, если хочешь, они твои… — выдал я неожиданно для самого себя, — интересует?

Казалось, мелкая засранка — я не сомневался, что узнал одну из обливавших меня презрением кухонных работниц — сейчас точно грызнет, но ее мышцы как-то ощутимо расслабились.

— Только быстро, меня сейчас ждут в доме…

«…Что?»

— Ну, чего замер, будто родить собираешься? Давай быстрее! — ожила мерзавка, отчего ярость в ней снова ощутимо забурлила.

Грубо скинув мои руки со своей задницы, она явно принялась задирать юбку.

«…Ах так, значит, родить?!»

— За «быстро» десять будет слишком дорого, пять! — предупредил я.

Озвучив новую цену, я уверенно, по-хозяйски залез к ней за пазуху и принялся мять небольшую, но упругую и такую же яростную, как она сама грудь, с длинным твердыми сосками. Девушка возмущенно сопела, но не пыталась уйти.

Нет, учитывая порядок местных цен, даже пять градин было очень много за секс.

При это м да, здешние цены еще не стали по-настоящему моими, поэтому я бы и куда больше заплатил, не жалко. Но я никак не мог решить, чего больше хочу: обладать ею, или наказать, как-нибудь унизив?

Естественно, «пообладать» так, чтоб еще и хоть немного унизить — отплатив за недавнее пренебрежение — было бы и вовсе идеально. Именно поэтому я сейчас и рисковал.

— Но если придешь ночью хоть бы на пару часов, то мое первоначальное предложение тоже в силе: десять, значит десять…

Возмущенно фыркнув, пленница — только теперь уже своей собственной жадности — снова зашевелилась, и принялась уверенно задирать свою узкую юбку. Сдвинувшись на пару метров в сторону, она уперлась в одну из полок, наклонилась:

— Ну? — подстегнула чертовка мою нерешительность.

Учитывая, насколько я был сейчас на взводе, дважды меня просить не понадобилось.

Набросившись, я пристроился сзади. Нащупав все что необходимо, одной рукой ухватил девушку за плечо, а второй — принялся мять это послушное и одновременно возмущенное девичье тело за все, до чего мог дотянуться. За все ее привлекательные выпуклости и упругости.

Не знаю, сколько это продолжалось. Такой секс редко бывает слишком долгим, но сейчас я к этому и не стремился. Мне не нужно было ничего и ни кому доказывать, или вообще стараться произвести хоть какое-то впечатление.

Я просто стремился выбить, избавится, сжечь в себе с помощью ее тела, — словно с помощью кресала[11] — весь тот страх, боль, разочарование и обиду, что пережил в последние дни. Расплавить весь тот неимоверный ужас, что подавляла, прятала от меня необычная мазь. Преодолеть все то, что все равно накапливалось где-то у меня внутри…

В какой-то момент девчонка принялась подаваться мне на встречу с той же яростью, что и только что демонстрировала презрение. Тонко ойкнув, она попыталась податься вперед, и только моя хватка на ее плече не позволила всему сорваться. Яростному таинству жизни все-таки удалось излиться взрывом…

Навалившись на послушно поддержавшую меня пигалицу (неожиданно сильную) я с трудом отдышался, несколько раз дернулся на остатках возбуждения, и принялся трясущимися руками с трудом отсчитывать металлические горошины.

— Кто бы мог подумать, что ты так хороша, и откуда в тебе столько огня…

Сжав кулачек с платой, юная официантка — или кем она там числится на здешней кухне — не ответила ни слова, только снова фыркнула в ответ. Однако сейчас в ее голосе было слышно совсем не только возмущенное презрение.

Ну, или как минимум — не только оно.

* * *