Песочные часы арены

После расставания с этой удивительной парой, которая неожиданно ворвалась в его достаточно размеренную жизнь, на Пашку теперь накатывало, и он впадал в какую-то безотчетную печаль. Нет, не то чтобы его снедала грусть-тоска зеленая. Скорее, рядом зияла образовавшаяся пустота, что-то куда-то звало, душа металась, рвалась в неведомое. Он замыкался в себе, прислушивался к этому минорно-мажорному зову. Перед ним мелькали картины общения с Гремяцким и его Николь. Он подходил к шезлонгам, трогал их руками, гладил парапет. «Это было здесь…» Он жил в плену этих воспоминаний. В эти минуты его невозможно было вытащить из невидимой скорлупы, достучаться, дозвониться. Его не было «дома». Абонент, как говорится, находился вне зоны – не доступен…

Подобное происходило с ним не раз. Женщины, с которыми ему доводилось общаться в такие мгновения «отсутствия присутствия», постоянно спрашивали одно и то же: «О чем ты все время думаешь?» На короткое время вернувшись из Зазеркалья, он привычно, с улыбкой, отвечал: «Исключительно о тебе!..» Его окружали умные женщины – других он не держал. Поэтому им оставалось только невесело улыбаться, делая вид, что ответ их удовлетворил. Ни к одной из них Пашка Жарких так и не прикипел. Словно берег себя для кого-то, для чего-то, не растрачивал. Ждал…

Он каждый день теребил в руках телефон – позвонить – не позвонить. Но понимал, если позвонит, обратной дороги у него не будет, нужно будет дать ответ. Его у него не было. Точнее, был. Но он вряд ли обрадовал бы Николь и Гремяцкого. Простыми разговорами он их беспокоить не хотел. У них и так оставалось мало времени…

…Жара сидел в шезлонге и с верхотуры пятнадцатой палубы наблюдал за заходящим солнцем. В который раз с надеждой ожидал появления Зеленого луча. Сегодня было несколько жарковато. К удовольствию Пашки сейчас тут никого не было. Закатное солнце целовалось с четкой линией горизонта, погружаясь в любовные объятия морской пучины. Небо было безоблачным. Едва видимые волны томились в величавом покое, поигрывали зеркальными золотыми всполохами угасающих солнечных лучей. Теплый ветер сонно теребил Пашкину челку. Он, напрягая зрение, чуть прищурившись, вглядывался в горизонт…

Она появилась неожиданно, как в свое время Николь с Гремяцким. Медленно, с остановками, пошла вдоль борта, любуясь закатом. Остановилась, загородив Пашке обзор. Ничто не мешало ее рассмотреть. Роста чуть выше среднего. Платье в узкую талию много выше колен. Открытый, глубокий вырез на спине. Загорелое, молодое, великолепное спортивное тело. Она была хороша! Божественно хороша. И она понимала это…

Он узнал ее. Ее трудно было не запомнить, увидев хотя бы раз. Эта девушка работала в соседнем танцевальном американском шоу «Burn the floor». Шоу было серьезное по составу. Там собрались все чемпионы по бальным танцам своих стран. Пять пар в течение часа жгли пол, который дымился под их стопами. Это было зрелище!..

…Она вдохнула полной грудью морской воздух, тряхнула распущенными волосами цвета спелого каштана и, что-то напевая, стала покачивать бедрами, словно танцуя. Тонкая талия гибкой змеей с готовностью отвечала посылам. Светлое легкое платье в васильковых цветах трепетало. Стройные ножки сделали первый шаг…

Она многозначительно провела изящными пальцами изогнутой кисти по холодному поручню. В этом прикосновении было столько нерастраченной женской ласки, ярко-выраженного призывного желания и откровенной эротики, что внутри Пашки хором взвыли озабоченные бесы, которых он усилием воли едва смог заставить заткнуться.

Она упругой ногой сделала выпад, талия в ответ подыграла изломанной линией. Рука с открывшейся кистью совершила мягкий посыл к воображаемому партнеру и, играя бедрами, танцовщица заскользила по палубе под только ей слышимую музыку. «А-раз-два-тричетыре! А-раз-два-три-четыре…» – припомнился Пашке голос тренера по спортивным танцам Анны Юрьевны. Незнакомка сейчас двигалась именно в этом ритме. «Rumba walk»! Любимая Пашкина латина! Как шутят бальники: «Румба – это вертикальное выражение горизонтальных желаний…»

Танец и игра «театра одной актрисы» в этот предзакатный час были явно рассчитаны на него. Грамотно рассчитаны. Пашка не остался безучастным. Он подчеркнуто сдержанно поаплодировал. Она сделала удивленное лицо: «Ах, я, оказывается, не одна!..» Полыхнула зеленью глаз, ослепительно улыбнулась и сделал шутливый книксен. Через мгновение она, как мираж, исчезла в дверном проеме. Пашкино сердце екнуло:

– Вот тебе, Паша, и Зеленый луч!..

Глава сорок восьмая

Наконец Пашка решился осуществить свою мечту. Он давно планировал объехать острова, посмотреть воочию, как живут местные. В этот приезд он был полон решимости. В очередной раз сбежал ото всех и… велосипед ему в ноги!..