Песочный трон (СИ)

Можно ли это назвать судьбой или случайностью, но именно этой ночью Эрвианна наткнулась на схемы и обряды относительно кровавых клятв и печатей. Тогда ей показалось странным, что Федерик не прибег к подобным методам. Весьма удобно.

Хотя как борец с магией, он не мог сам преступить свой же закон. И Эрри как наяву увидела отца, разворачивающего схему и уговаривающего короля на этот шаг.

— Не стоит, Ис. Я поняла. Этот героизм лишний. И всё же мне нужно подумать. Всё это несколько неожиданно.

Исгар кивнул, и она убрала руку от его губ, коснувшись ворота рубашки… и, отогнув его в сторону, открыла ужасную, словно только что вырезанную острым ножом, пульсирующую в такт сердцебиению, рану. Рана кровоточила, и потому разглядеть рунное плетение было практически невозможно. А значит, и выяснить, как снять его. Эрри провела кончиком пальца, очертив границы печати, и тут же убрала руку, стоило ему зашипеть сквозь зубы.

— Ты хладнокровна, как королевский лекарь, — хмыкнул Исгар, осторожно отводя её руку. — Но я смогу о себе позаботиться.

Эрвианна подозрительно сузила глаза.

— Уже приходилось?

За что была награждена хмурым тяжёлым взглядом.

— Конечно, я ведь был на войне. И мне приходилось получать пусть не тяжёлые, но всё же ранения.

Эрри устыдилась своего вопроса и подозрительности, но спустя несколько мгновений снова взяла себя в руки.

— У меня осталось немного целебной хостийской мази. Яд тот ещё, но почти мгновенно залечивает любые раны, — она встала и, предварительно смыв кровь с рук в купальне, нашла на прикроватной тумбе баночку из мутного толстого стекла. — Только… тебе не стоит здесь оставаться. Сен Фольи и так вынюхивает и ищет повод устроить мне скандал. Кстати, он уже знает?

— Пока нет. Но это дело времени. Я попрошу короля отпустить его со мной как человека, имеющего прямое отношение к сложившейся ситуации. А там… всякое может случиться…

— Жаль будет, если случится, — скрипнула зубами Эрри. — Я бы хотела видеть, как он корчится в муках и бьётся в агонии.

Исгар ничего на это не сказал, просто потому, что он хотел ровно того же.

— Мне пора.

— Шарам… Как ты в таком виде пойдёшь по коридорам дворца?!

— Дорогая Птичка садов Саменти, — назвал он её старым прозвищем, которое долго преследовало её ещё тогда, когда она была тринадцатилетней девицей, только прибывшей ко двору, — я слишком долго живу под этой крышей, чтобы бродить у всех на глазах.

С этими словами Исгар де Кильн подошёл к камину и, найдя нужный камень, вдавил его внутрь кладки. Камин, шурша и сыпля пылью, отъехал в сторону, образовав узкий тёмный проход, от одного взгляда на который Эрвианну прошил озноб.

— Всего доброго, — бросила она ему вслед.

— И ты береги себя, — улыбнулся он, махнув левой рукой и тут же поморщившись.

Но только после того, как камин встал на место, Эрри обмякла, тряпичной куклой оседая на кушетку.

В голове, спотыкаясь о выбивающие зубную дробь страхи, метались десятки разных мыслей, и всё это доводило до безумия. Эрри потянулась за бокалом, но в дверь постучались и она, словно испугавшись, отдёрнула руку.

— Да! Войдите, — разозлившись на саму себя, громко сказала Эрвианна.

В комнату вошла девушка из свиты принцессы, и Эрри, спохватившись и вспомнив, что её ждут, вскочила с места.

— Одну минуту, — сказала она, влетая в комнату, кое-как стащила хостийский наряд, переодеваясь в простое, но привычное платье.

Пришлось это проделывать самой, потому как служанок, к добру или худу, не наблюдалось. Но это не доставило лишних неудобств.

Единственное, что обеспокоило Эрвианну — это отсутствие в её покоях Нэнси.

Но скоро и это забылось. Затерялось в эхе шагов, отмеряемых постуком каблуков.

— Ты говорил, что просто передашь письмо. Ты обещал мне, что не станешь путать карты… Ты… — неистовствовала Безликая в сером плаще, разрезая застоявшийся воздух покоев, что числились за Исгаром де Кильном. — Ты едва не нарушил клятву, лишь бы забраться в её постель.

— Я и не думал забираться в её постель. К тому же… я действительно собирался просто отдать письмо, — возразил Ис, тонким слоем нанося на рану хостийскую заживляющую мазь.

Казалось, вязкая дрянь состояла из расплавленного железа, столь невыносимой была боль от её действия. И приходилось закусывать сложенное в несколько раз полотенце, дабы, потеряв самообладание, не прокусить от жгучей боли язык.

— Дай сюда, — вырвала Безликая у него баночку, стоившую не меньше, чем пара хостийских жеребцов, и стала осторожно наносить мазь, ровняя её быстрыми частыми прикосновениями.

Но уже через несколько мгновений боль постепенно стала отступать. И Исгар, выплюнув импровизированный кляп, тут же приложился к открытой бутылке виски.

— Её не в Хостии изготовили, а в самой Преисподней шарамы варили, — прошипел он, всё ещё жмурясь от пульсирующей боли и слабости.

— А ты продолжай в том же духе. Может, подохнешь, мне проблем меньше, — посоветовала Безликая.

На что Ис неоднозначно пожал плечами и тут же поморщился.

— Ты не потрудился спросить, как она поступит с сен Фольи?