Песок из калифорнии (СИ)

И завертелось потом, закружилось, френды и герлушки, дербаны крымские и алтайские, Гауя, Белое море, стопы, винты, дурки и любовь, уезды, уезды, уезды.. Уезды, улеты, отъезжанты... И остался он один... Он и флет, зависть соседей...Сколько ему тогда было, а... тридцать или тридцать один... Врач, лечащий врач, единственный врач, который его понимал и прописывал не химию-сульфу, а только глюкозу и витамины, так как от хипарства еще лекарств не придумано, Сергей Исаич сообщил ему сугубо наедине-лично - мол по его диагнозу, что накрутили коновалы-не врачи, положняк ему отдельный флет... Отдельная квартира... Как допустим, туберкулезнику... И он даст соответствующие бумаги...А дальше как в сказке. В райисполкоме тетенька оказалась понятливая, узнала, что он один у папы с мамой, а у тех однокомнатная... И получил он этот... эту конуру... с сидячей ванной, кухней размером с сортир дачный...двенадцать метров жилой площади...густо когда-то заставленной всякой херней... Френды скипали за бугор и дарили, на тебе боже, что нам негоже...

Дядя Вась удивленно уставился на бывший магазин "Сыры". Так вот куда его привели-принесли ноги, совсем недалеко оказалось, помню-помню.. .Одно из последних мест тусовки постперестроечной пионерии. Ну и он сюда захаживал...

С этим самым местом, совершенно невзрачным, на первом этаже молочная продукция была в ассортименте (что завезли), на втором кафетерий, связано у него одно не хорошее воспоминание.

Ритке тогда исполнилось двадцать пять, он имел прайс, взяли пиплов и завалили сюда. Почему сюда? Да просто хляли мимо, почему нет. Сели, взяли тортик и пузырь шампуни, на первом этаже давали реликты сталинской эпохи - сыры "Российский" и "Пошехонский", пришлось протискиваться сквозь женско-пенсионерную массу, которая и рада бы шарахнутся от волосатых наркоманов да не куда. На ступенях ведущих в кафетерий, сидели прихипованные бомжи и прибомжованные хипы, наверху было тихо и чисто. Все были веселые такие, при феньках, Ритка в бархатном платье, темно-зеленом... Только стали тортик мирно хавать, как из-за стойки вышел здоровенный бугай в белой куртке с не отстирывающимися пятнами на брюхе, и рявкнул, указывая в угол на стол-стоймя-пить-есть, господа хиппи, ваше место там, у параши... А почему? - поинтересовались наивно, а тот в ответ - здесь для белых людей, столик со стульями...На лицо, на волосато-бородатый фейс была явная дискриминация по социальному признаку и они гордо ушли, забрав торт и шампанское...А надо было уйти из страны блядской, но на это уже не было сил...А еще говорят, у нас нет негров...

Дядя Вась стоял покачиваясь и все так же тупо разглядывал улицу. Вместо "Народ и партия едины" - "Кока-кола", прыщи молодого капитализма - киоски со всяким импортным говном, прохожие со звериными рылами, оскал капитализма, прайса не будет - ни один не подаст, сдохнешь...Прохожие обтекали его, как столб, сверху слегка моросило, за спиной рычала проезжая часть, перед глазами вместо сыров висели импортные трусы в горошек, портвейн выходил потом и тоской. Хотелось всплакнуть по юности, встретить знакомую морду или догнатся. Последнее было самым реальным. И рядом оказалось металлическое чудо, сквозь решетки блестели достижения забугровой вино-гастрономии и отечественной фальсификации.

-Мать, дай банку пива...

-Какого сорта, сорт называйте. -Ну мать, ты даешь, дожили - сорт называйте!.. До изобилия дожили, построили наконец-то... От каждого по возможности, каждому по потребности!

подмигнул он все слезящимся глазом, уже надоел, юность видите ли вспомнил, и потребовал:

-Самого дешевого! Мне догнатся...

Мать лет девятнадцати выставила банку на прилавок, сгребла деньги и поджала губы. Мать совершенно не интересовали мелкие подробности бытия случайного, невыгодного клиента, от бомжа отличающегося лишь относительной чистотой...То ли дело мальчики на импортных машинах!.. Резкий щелчок, запахло прокисшим хлебом, жидкость была теплая, невкусная и малопенистая... Градусов в ней тоже кот наплакал... Дядя Вась засосал банку в полприема и смяв золотые латинские буквы жилистой рукой, швырнул ее в уже или еще со вчерашнего вечера переполненную урну... Из-за угла к нему шагнула привычная вонючая фигура, реалия капиталистической Москвы, грязно-оборванная, вызывающая отвращение сизо-кровавым месивом рыла...

-Бог подаст, -

расслабленно упредил он бомжа и отшатнувшись от густого запаха-вони, чуть не вывернуло, зашаркал вдаль, в сторону белорусского вокзала. Куда? Ноги дорогу знают...

Как оказался в метро, не заметил. Как добрался до Арбатской да еще с пересадкой не запомнил, так как прикимарил...

Наверху все было без изменений, почти так же, как и на Тверской. Бомжи, мерседесы, стриженные в спортивных костюмах и стриженные в пиджаках с засученными рукавами и мотней у колен... Пахло горелым мясом... Москва стала крематорием! Цветной мусор лез отовсюду, так же сильно воняло парфюмом, пьют его что ли, потом, а этого он совсем не мог понять - физически не работают, а потеют как работяги, отчего?.. Толпы, толпы, толпы чужих людей...