Песок вечности

Тьма казалась полной лишь в первые мгновения по контрасту с ярким солнечным светом. Вскоре глаза привыкли к скудному освещению, и в слабом, колеблющемся мерцании Аня разглядела неясные очертания мебели и сводчатый потолок.

Но вот светлое пятно стало перемещаться, и через мгновение Аня увидела перед собой бородатого человека, светящего фонарем с горящей свечой внутри, причем мужчина держал его таким образом, чтобы вошедшие видели его лицо.

Бородачу было на вид лет сорок или около того. Аня знала, впрочем, что это впечатление вполне могло оказаться ложным. В Средневековье люди рано старели, так что ее оценка возраста хозяина, возможно, была весьма далека от реальности, и на самом деле ему могло быть в районе тридцати. Аня обратила внимание и на то, что он был для того времени рослым – на пару-тройку сантиметров выше ее самой, а ведь ее рост был все-таки сто семьдесят сантиметров. Бросалось в глаза, что он, в отличие от большинства здесь, не был беззубым и не красовался с несколькими пеньками во рту. Напротив, почти все зубы были на месте, и только слева в нижней челюсти чернел узкий пустой проем. Для 1244 года это было просто роскошно!

Но куда большее внимание привлекало его лицо. Оно не было изможденным, хотя не было и лицом того, кто предается чревоугодию, а было просто нормальным. Если бы Аня встретила такое лицо где-то на улице в 2014 году, оно совершенно не показалось бы странным, а, напротив, выглядело бы вполне современно. Этому ощущению нисколько не мешала и небольшая, очень аккуратная черная с проседью борода, которая, собственно, и прибавляла ему возраста.

И все же главным были большие карие глаза – умные, глубокие, знающие. И тут, подтверждая это впечатление, хозяин заговорил.

– Salve vobis, amici mei, – сказал он. – Este hospiti in domo meo[3].

Эту фразу не только Аня, но и Макс поняли сразу, так как запас слов у них был неплохой, хотя оба и не вполне уверенно чувствовали себя в том, что касалось правильных окончаний. Последнее особенно относилось к Максу, который, так же как и Аня, учил в свое время в гимназии именно латынь.

– Приветствую тебя. Кто ты? – ответила Аня. – Мы студенты, – медленно договорила она, подбирая слова.

Макс закивал. Он вдруг осознал, что ему понятно то, что говорится, и это было замечательное чувство! Он не был выключен из диалога и не ждал, пока ему переведут, чувствуя себя в эти минуты манекеном. Поэтому разговор постепенно становился все более оживленным и общение – все более непринужденным.

– Вы студенты?! – удивился собеседник. – И женщина – тоже?

– Да, это так, – ответил Макс. – Она очень способная, особенно к изучению языков, – добавил он, испытывая гордость и за нее, и за себя, сумевшего все это сформулировать.

Поразительно! На этом «мертвом» языке, оказывается, можно разговаривать!

Хозяин с сомнением смотрел на гостей. Глаза его были задумчивы. Очевидно, он размышлял над услышанным.

– Могу ли я узнать, что изучают мои уважаемые гости и в каком университете? Ведь этих светочей среди всеобщего мрака, увы, совсем немного.

Аня поняла, что уважение у хозяина вызвало уже то, что они владеют латинским, что по тем временам однозначно указывало на ученость, образованность. А уж университет…

Она попыталась сообразить, какие университеты существовали в 1244 году, но быстро и с уверенностью вспомнить это не удалось. Она точно знала только то, что самым первым был университет в Болонье и что он был основан еще в XI веке. Но если она не ошибалась, он был известен своей школой римского права, а в юриспруденции, за исключением правовых аспектов бизнеса и экономики, Аня мало разбиралась. Не хотелось попасть впросак.

В таких затруднительных случаях она нередко использовала метод, которому ее научил Серж: произвести в памяти «инвентаризацию», пройдя по цепочкам ассоциаций. Он объяснил, что при фиксации чего-нибудь у себя в голове целесообразно либо присвоить ему цветовой код, либо подобрать к нему какую-либо яркую картинку, либо, наконец, легко припоминаемое слово, хорошо если еще и эмоционально окрашенное: это Серж называл «ключом». После чего крепко связать запоминаемое слово и его «ключ» между собой ассоциативной связью.

Самому Сержу это было не особенно нужно, так как он запоминал все и так. Но он все равно пользовался этим методом – «для системности», как он говорил. И сейчас, прибегнув к этому приему, Аня сумела вспомнить из Википедии список старейших университетов – он был у нее в памяти помечен «синим». Оказалось, что на 1244 год их было в Европе всего девять, причем два из них тут, поблизости, в Южной Франции, в Тулузе и в Монпелье. Назвать какой-либо из этого списка Аня не решилась. Уж явно хозяин учился в одном из них, так что легко можно было попасться на вранье. А этого очень не хотелось. Поэтому она поступила иначе.

– Это не университет как таковой, – сказала она.

– Вот как? – спросил хозяин. – Это интересно.

– Я расскажу тебе, – начала Аня.