Пестель

Историки отмечали, что в качестве возможного главнокомандующего революционной армией Пестель видел генерал-майора Сергея Волконского. Это мнение кажется справедливым: среди южных заговорщиков Волконский был самым знатным, самым влиятельным, имел самый большой боевой опыт. Кроме того, князь был прославленным генералом, любимым и уважаемым в армии. Но к 1823 году князь командовал всего лишь одной из трех бригад в составе 19-й пехотной дивизии — и его шансы легитимно возглавить армию были минимальны. Иное дело — если бы удалось убрать Киселева с должности начальника штаба.

Киселев был генерал-майором, следовательно, по армейским законам сменить его в должности должен был человек, носивший такой же чин. Причем новый начальник штаба должен был быть старшим «по числу лет, проведенных в звании» среди всех генерал-майоров 2-й армии. Критериям же этим князь Сергей Волконский в 1823 году вполне соответствовал. По принципу старшинства он был первым претендентом на место Киселева.

Если бы Волконскому удалось заменить собою Киселева, для штабных заговорщиков сложилась бы уникальная ситуация. И начальник штаба, и генерал-интендант не просто оказывались в курсе существования заговора, но и были его руководителями. И тогда именно Волконский мог бы вполне легально стать тем человеком, который и повел бы армию на столицу. Его популярности и опыта вполне хватило бы на это. По совершенно справедливому замечанию историка и писателя Якова Гордина, «в данном случае столкновение двух генералов (Киселева и Мордвинова. — О. К.) было лишь острием большой борьбы — борьбы, в конечном счете, за власть над 2-й армией. А власть над 2-й армией была могучим фактором во всеимперской политической игре, ставка в которой была головокружительно высока».

После смерти Мордвинова Киселев сложил с себя полномочия начальника штаба и стал ждать решения собственной судьбы императором. Император же, неожиданно для «генеральской оппозиции», принял в данном случае сторону Киселева. Согласно мемуарам Басаргина, он известил начальника штаба, «что вполне оправдывает его поступок и делает одно только замечание, что гораздо бы лучше было, если бы поединок был за границей». Интрига против Киселева окончилась ничем — если не считать смерти Мордвинова.

* * *

Моральное состояние Пестеля после этой истории можно охарактеризовать одним словом — усталость. И подготовка к восстанию, и последовавшая затем «генеральская дуэль» потребовали от него максимального напряжения сил. Устал и Юшневский. Конец 1823 года и следующий 1824 год — это время, когда их активность в штабе явно идет на спад. Между тем штабная ситуация требовала постоянного напряженного внимания. И как только это внимание ослабло, у обоих южных директоров начались крупные служебные неприятности.

Осенью 1823 года проходили очередные торги по закупкам продовольствия для армии. Уставший и потерявший бдительность Юшневский не сумел должным образом соблюсти казенную выгоду, найти приемлемые цены на провиант. Право поставок было отдано первому попавшемуся купцу — генерал-интендант не захотел сравнивать предложенные им цены с ценами других поставщиков. После заключения контракта Юшневский быстро понял, что допустил ошибку. Испугавшись расследования, он «покаялся» Витгенштейну. Главнокомандующий, «дабы оные (известия о поставках на 1824 год. — О. К.) не дошли до высочайшего сведения в превратном виде», написал письмо начальнику Главного штаба армии Дибичу, сменившему в должности Петра Волконского. В письме главнокомандующий подтвердил правильность действий своего интенданта и собственное одобрение этих действий.

История эта, наверное, снова сошла бы с рук генерал-интенданту, если бы в апреле 1824 года Витгенштейн не уехал в «дозволенный отпуск» и его обязанности не стал исполнять генерал-лейтенант Сабанеев. Получив приказ Дибича разобраться в истории с поставками, он рапортовал в столицу следующее: «Пробегая предварительно все сие дело, нахожу в нем многие ошибки, вовлекшие казну в убыток до 100 тысяч рублей и более».

Летом 1824 года Пестелю тоже пришлось пережить много неприятных минут в связи с деятельностью Сабанеева. В августе исправляющий должность главнокомандующего осматривал пехотные полки и нашел, что Вятский полк худший «по фронтовому образованию» во всей 18-й пехотной дивизии и один из самых худших по всей армии. Что и было объявлено в приказе по армии. По логике вещей, вслед за подобным приказом следовала отставка полкового командира — как не справившегося со своими обязанностями.