Пестель

Пестель педантично подсчитал расходы, которые понесет казна от реализации его проекта, и доходы, которые она может получить. И честно сообщил начальству, что скорой окупаемости в данном случае ждать не приходится. Но, по его собственным словам, «почта есть украшение земли», а ради «украшения» денег жалеть не следует. Чтобы уж вконец не разорить российский бюджет, он предлагал ввести новый государственный налог под названием «мостовых или провожатых денег». И тогда тележная почта может быть организована «без вреда или убытка высокому интересу Его императорского величества».

Больше чем через сто лет в 7-й главе «Евгения Онегина» Александр Пушкин нарисует утопию, очень похожую на ту, что представлялась взору Вольфганга Пестеля:

…дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут,
Мосты чугунные средь воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир.

Пушкин на реализацию своей утопии отводил пятьсот лет, Вольфганг Пестель надеялся увидеть воплощение своей при собственной жизни. Основания для надежды у него были: Петр I тоже мечтал о заведении в России тележной почты. Но денег в казне не нашлось, а налогов в России и так было предостаточно. Проект в итоге канул в Лету, однако его автора заметили. И когда в феврале 1725 года был создан Московский почтамт, Вольфганг Пестель был назначен первым его директором. Он честно выполнял свои почт-директорские обязанности: расширял сферу деятельности регулярной почты, боролся с ямской гоньбой, выбирал для почтамта подходящее здание. И сумел передать свою должность, весьма по тем временам хлебную, сыну Борису.

Борис (в крещении Бухард) окончил петербургский кадетский корпус, был российским дворянином и офицером, участвовал в Семилетней войне, где получил ранение. После смерти отца, последовавшей в 1763 году, он продолжил дело организации в Москве «немецкой» почты. Борис не писал больших проектов, он был дельным почтовым чиновником, толковым исполнителем воли высшего начальства. В годы его почт-директорства были составлены твердые почтовые тарифы, определены время приема и выдачи, а также максимальный вес писем и посылок, введен строгий учет отправляемой корреспонденции, резко выросло число городов, в которые можно было эту корреспонденцию отправлять. При Борисе Пестеле в Москве появилась и «ускоренная» почта: за большие деньги богатые люди могли нанять для своих писем и посылок частную эстафету. Именно Борис Пестель придал регулярной почте европейский вид, именно ему Москва во многом обязана «правильностью» почтовой организации.

Собственно, годы почтовой службы Бориса Пестеля были временем перелома в сознании русских людей; они поверили в «немецкую» почту. Гоньба потеряла былую привлекательность, большинство ее учреждений перешло в ведение Московского почтамта. 21 января 1782 года последовал указ Екатерины II, уничтожающий ямскую почту. Через семь лет после этого указа действительный статский советник Борис Пестель ушел в отставку, а место московского почт-директора занял Иван Пестель.

Борис Пестель был многодетным отцом: у него было пятеро сыновей и пять дочерей. Иван (1765–1843), его старший сын, не только родился в России, но и никогда в жизни ее пределов не покидал. Он не знал немецкого языка: как представитель русской администрации объяснялся по-русски, как российский дворянин — по-французски. Своего иностранного происхождения Иван Борисович почти не помнил, искренне считая себя русским человеком. «Какое счастье иметь возможность сказать: я служу моему государю с усердием и полезен моему отечеству! Ничто не сравнится с таким счастием для души благородной»; «почти 200 лет у нашей семьи нет другого отечества, кроме России», — утверждал он в письмах.

В обществе конца XVIII — начала XIX века Иван Пестель был весьма заметной фигурой. Почт-директором в Москве он стал в 24 года, еще через четыре года в его семье родился первенец — сын Павел (в крещении Пауль-Бухард). Павел появился на свет в огромном доме на Мясницкой улице, казенной почт-директорской резиденции. Вряд ли друзья и знакомые Ивана Пестеля сомневались в том, какое будущее ждет новорожденного младенца. Казалось, сама судьба приготовила ему место руководителя московской почты.

Судьба Ивана Борисовича, как и судьбы его предков и родственников, напрямую зависела от монаршего расположения. Пестели были незнатны, в свете их считали выскочками. За время активной служебной деятельности отца декабриста на российском престоле сменились три монарха. И каждому из них Иван Пестель служил верой и правдой, хорошо осознавая тот простой факт, что служба — практически единственный источник существования для него самого и его семьи.