Пестрыя сказки [старая орфография]

Съ самыхъ юныхъ лтъ я боялся отца моего; его грозный видъ, его жестокосердіе устрашали меня; каждый взглядъ его, казалось, грозилъ мн погибелью; матери моей давно уже не было; вс братья мои стали жертвою его естественной лютости; уцллъ одинъ я, ибо мн удалось убжать изъ отсческаго дома; я скрылся среди дикихъ дебрей моей отчизны и часто, среди густыхъ кустарниковъ, съ трепетомъ смотрлъ какъ отецъ мой раскидывалъ сти пернатымъ, съ какимъ искусствомъ онъ заманивалъ ихъ, или съ какою жадностію истреблялъ себ подобныхъ. Между тмъ мн надобно было помыслить о своемъ пропитаніи; я ршился, по примру отца, сдлаться охотникомъ, разставлять сти; Природа помогла мн: слабыми мышцами я натянулъ верви, притаился и мн пощастливилось; пернатыя, хотя изрдка, но попадались ко мн; я питался ими. Такъ протекло долгое время, нсколько уже разъ свтлое теплое лто уступало мсто мрачной холодной зим и снова явилось и согрвало мое жилище; я возмужалъ: пламенныя страсти начали волновать меня и я сталъ искать себ подруги. Природа, моя руководительница, совершила мое желаніе; я нашелъ подругу; взаимная любовь укрпила связь нашу; — мы быстро пробгали съ нею высокія скалы; на легкихъ вервіяхъ спускались въ пропасти, вмст разставливали сти, вмст ловили пернатыхъ и весело раздляли послднюю каплю росы, посылаемой небомъ; вскор я увидлъ необходимость увеличить мое жилище, дале раскидывать сти: уже подруга моя чувствовала себя беременною, она уже боялась оставлять свое жилище, и я одинъ долженъ былъ доставлять ей пищу; съ какою радостію ходилъ я на охоту; природная ловкость и хитрость казалось во мн увеличились; я презиралъ опасности, смло нападалъ на враговъ нашихъ и во время зимы —, когда небо темно и когда тягостной сонъ налагалъ цпи на всхъ обитателей моей отчизны, — я въ тепломъ гнзд благословлялъ Природу. — Но увы! не долго продолжалось ето блаженство. Скоро наступили тяжкія времена! молва о могущества и лютости отца моего ежедневно увеличивалась; уже почти вс сосди мои или сдлались его жертвою, или оставили родину; каждый день владнія отца моего распространялись; отъ природы быстрый и сильный, онъ взлзалъ на высокія скалы, внимательнымъ глазомъ осматривалъ все его окружающее и какъ молнія низпадалъ на свою добычу. Уже отецъ мой приближался; къ моему жилищу; уже часто сти отца моего касались моихъ стей и стопы его потрясали мое убжище. Я въ ужас не оставлялъ ни на минуту моей подруги; къ счастію отецъ еще не примтилъ ее; но къ величайшему моему прискорбію часто онъ выхватывалъ добычу, попавшуюся въ мои сти, и вмсто прежней обильной пищи я принужденъ былъ раздлять лишь голодъ съ моею подругою. Еще я скрывалъ отъ нея весь ужасъ нашей участи; терпливо сносилъ, когда она упрекала меня въ бездйствіи, когда умоляла меня утолить ея голодъ; но наконецъ силы ея стали истощеваться; блдность начала разливаться по ней; вс мышцы ея пришли въ оцпененіе… въ грусти я вышелъ изъ моего жилища, — вижу: сть шевелится, еще, — уже въ мысляхъ ловлю добычу, несу къ моей возлюбленной, утоляю и ея и свой голодъ… таюсь, быстро бросаюсь къ своей цли… ?что же? отецъ пожираетъ добычу мн принадлежащую! отчаяніе овладло мною; въ порыв мщенія я ршился сразиться съ врагомъ моимъ, не смотря на превосходство его силы, — но въ ту минуту мысль о подруг — необходимой жертв врага посл моей погибели, ета мысль поразила меня; я удержалъ себя и скрпя сердце смотрлъ какъ отецъ мой утолилъ свой голодъ, изорвалъ сть, мною разкинутую, и гордый, спокойный, возвратился въ свои владнія. Между тмъ новыя намренія родились въ голов моей.