Пьесы

Ладвеню(медленно читает). «Я, Жанна, обычно именуемая Девой, жалкая грешница, признаю себя виновной в следующих тяжких преступлениях. Я ложно утверждала, что получаю откровения от бога, ангелов его и святых угодников, и, упорствуя в своей неправоте, отвергала предостережения церкви, внушавшей мне, что видения мои суть соблазн дьявольский. Я мерзко кощунствовала перед богом, ибо носила нескромный наряд, осужденный Священным писанием и канонами церкви. Я также стригла волосы по-мужски, и, отринув женскую кротость, столь приятную богу, я взяла меч и запятнала себя пролитием человеческой крови, ибо побуждала людей убивать друг друга и обманывала их, вызывая злых духов и кощунственно выдавая внушения демонов за волю всевышнего. Я признаю себя виновной в грехе мятежа, в грехе идолопоклонства, в грехе непослушания, в грехе гордости и в грехе ереси. От всех этих грехов я ныне отрекаюсь и отказываюсь, и обещаю не грешить больше, и смиренно благодарю вас, докторов и магистров, вновь открывших мне путь к истине и благоволению божию. И я никогда не возвращусь к своим заблуждениям, но буду верна святой церкви и послушна его святейшеству папе римскому. И во всем том я клянусь богом всемогущим и святым Евангелием и в знак сего подписываю под этим отречением свое имя».

Инквизитор. Ты поняла, Жанна?

Жанна(безучастно). Чего ж тут не понять. Все ясно.

Инквизитор. И ты подтверждаешь, что это правда?

Жанна. Может, и правда. Кабы не было правдой, так костер не ждал бы меня на рыночной площади.

Ладвеню(взяв перо и книгу, быстро подходит к ней, видимо опасаясь, как бы она опять не сказала лишнего). Ну, дитя мое, подпишем. Я буду водить твоей рукой. Возьми перо.

Она берет, и они начинают вместе писать, положив лист на книгу.

И-о-а-н-н-а. Хорошо. Теперь, уже сама, поставь свой знак.

Жанна(ставит крест и, удрученная, возвращает перо; душа ее восстает против того, на что толкает ее рассудок и телесный страх). Вот!

Ладвеню(кладет перо обратно на стол и с поклоном вручает отречение епископу). Восхвалим господа, братие, ибо заблудшая овца вновь приобщена к стаду; и пастырь радуется о ней больше, чем о девяноста девяти праведниках. (Возвращается на свое место.)

Инквизитор(берет отречение у Кошона). Объявляем, что этим актом отречения ты избавлена от грозившей тебе опасности отлучения от церкви.

Жанна. Спасибо.

Инквизитор. Но так как ты в гордыне своей тяжко согрешила против бога и святой церкви, то, дабы не было у тебя соблазна снова впасть в заблуждение и дабы ты могла в молитвенном уединении оплакать совершенные тобой ошибки и смыть свои грехи покаянием и в смертный твой час незапятнанной предстать перед богом, мы, ради блага твоей души, постановляем: отныне и до конца твоих дней на земле ты будешь вкушать хлеб скорби и пить воду горести в вечном заточении.

Жанна(встает у охваченная ужасом и неудержимым гневом). В вечном заточении! Как? Значит, меня не отпустят?

Ладвеню(кротко изумляется). Отпустить тебя, после всех твоих прегрешений?.. Ты бредишь, дитя!

Жанна. Дайте мне эту бумагу. (Подбегает к столу, хватает отречение и рвет его на куски.) Зажигайте свой костер! Лучше сгореть, чем так жить — как крыса в норе! Мои голоса были правы.

Ладвеню. Жанна! Жанна!

Жанна. Да. Они сказали мне, что вы все дураки.

Всеобщее возмущение.

И что я не должна была слушать ваши сладкие речи и верить вашему милосердию. Вы обещали мне жизнь. Но вы солгали.

Негодующие восклицания.