Пьесы

Иван. Ситуация драматическая, неразрешимая проблема, драматическая, обе мачехи хотят видеть свое имя в списке приглашенных. Катрин обожает свою мачеху, которая практически ее воспитала, она хочет, чтоб ее имя было в приглашении, она этого хочет, ее мачеха не считает возможным, — и это естественно, ведь ее мать умерла — чтобы ее имя не стояло рядом с именем отца, я же свою мачеху ненавижу, не может быть и речи, чтобы ее имя стояло в приглашении, а мой отец отказывается прийти, если не будет ее, или пусть тогда по крайней мере не будет и мачехи Катрин, что абсолютно невозможно, я подумал вообще не звать родителей, в конце концов нам не по двадцать лет, мы вполне можем сами себя представлять, и сами приглашать гостей, Катрин разоралась, что для ее родителей — это пощечина, что они оплачивают прием, который стоит безумных денег, особенно для ее мачехи, которая так старалась, хотя Катрин ей и не родная дочь, я дал себя уговорить, против воли, просто я устал, итак, я согласился, чтобы и моя мачеха, которую я ненавижу, эта дрянь, получила приглашение, я звоню матери, чтобы предупредить ее, я говорю ей: мама, я сделал все, чтобы этого избежать, но по-другому никак нельзя, Ивонну придется вписать в приглашение, а она отвечает, что если Ивонна получит приглашение, ее там не будет, я говорю ей: мама, не усложняй все, а она — как смеешь ты предлагать мне, чтобы мое имя одиноко фигурировало в списке, имя брошенной жены, под именем этой Ивонны, выступающей в нерушимой связке с именем твоего отца, я говорю: мама, меня друзья ждут, я сейчас повешу трубку, завтра обо всем поговорим, на свежую голову, а она — почему я всегда последняя спица в колесииие — как это, мама, ты вовсе не последняя спица в колеснице — конечно же последняя, если ты говоришь мне, чтобы я не усложняла, это означает, что все уже решено, что все решается без меня, все делается за моей спинор а милая Югетта лишь должна произнести «аминь», и кроме того, добавляет она, я должна стать последним винтиком в этом деле, срочность которого я еще даже не поняла — мама, меня ждут друзья, — да-да, у тебя всегда есть деда поважней меня, до свидания, она вешает трубку, а Катрин, которая стояла рядом, но ее не слышала, спрашивает меня, что она сказала. — я говорю, она не хочет быть в одном списке с Ивонной, и это Понятно, а она — я не об этом, что она сказала о самой свадьбе — ничего — ты врешь, и нет, Кати, клянусь тебе, она просто не хочет быть в одном списке с Ивонной, позвони ей и скажи, что когда речь идет о женитьбе сына, надо отбросить самолюбие — ты могла бы то же самое Сказать своей мачехе — это совершенно другое дело, кричит Катрин — это я, именно я настояла на ее присутствии, а не она, бедняжка, сама деликатность, если бы она только представляла себе, какие это создает проблемы, она умоляла бы меня вычеркнуть свое имя, перезвони матери, я перезваниваю, весь в напряжении, Катрин взяла отводную трубку, Иван, говорит мне мать, до сих пор ты вел жизнь самую безалаберную, и теперь вдруг из-за того, что ты развил бурную матримониальную деятельность, я вынуждена провести целый день и вечер в обществе твоего отца, которого я не видела целых семнадцать лет, и которому совсем не собиралась демонстрировать свои отвислые щеки и свой лишний вес, и с Ивонной, которая, это так к слову, нашла возможность заняться бриджем, я узнала об этом от Феликса Перолари, — моя мать, кстати, тоже играет в бридж — я не могу избежал всего этого, но список приглашенных — это то, что получат все и будут изучать очень внимательно, и я буду выступать там в полном одиночестве — Катрин у своей трубки с отвращением встряхивает головой, а я говорю: мама, почему ты такая эгоистка — я не эгоистка, Иван, ты не станешь, как Мадам Рамиро сегодня утром, говорить мне о том, что у меня камень вместо сердца, что в нашей семье у всех камень вместо сердца, так изволила выразиться Мадам Рамиро, и все потому, что я отказалась платить ей шестьдесят франков за работу по дому, она совсем с ума сошла и она еще говорит мне, что в нашей семье у всех камень вместо серена, и это тогда, когда нам удалось поставить стимулятор сердца этому бедному Андре, которому ты и двух слов не написал, — да конечно, это смешно, тебе все смешно, — это не я эгоистка, Иван, тебе еще многому надо учиться в этой жизни, давай милый, беги, беги к своим друзьям…

Пауза.

Серж. Ну и что?

Иван. Ну и ничего. Ничего не решили. Я повесил трубку. Небольшая драма с Катрин. Сокращенный вариант. Так как я спешил.

Марк. Почему ты поддаешься всему этому бабью с их глупостями?

Иван. Да не знаю, почему я поддаюсь их глупостям! Они с ума посходили!

Серж. Ты похудел.

Иван. Естественно. На четыре килограмма. И все из-за этой нервотрепки…

Марк. Почитай Сенеку.

Иван. «Счастливая жизнь», вот что мне нужно! Что он там пишет?

Марк. Шедевр.

Иван. Да?..

Серж. Он не читал.

Иван. А!

Марк. Нет, но Серж только что сказал мне, что это шедевр.

Серж. Я сказал шедевр, потому что это и есть шедевр.

Марк. Да-да.