Пьесы

П я т у н и н (с улыбкой). Догадливая, стрекоза. Ступай.

Алла уходит. Пятунин встает и медленно прохаживается по комнате, внимательно рассматривает стенды.

Обставил он тут все здорово. Прямо-таки со вкусом… (Потирает грудь.) Вроде и не волновался, а мотор уж того… На пенсию пойду. Хватит, я свое отвоевал. Буду, как Сорокин, с воспоминаниями выступать. К пионерам подамся. Весело и опять же — всегда при галстуке…

Входит  К р о х и н. Он возбужден, растерян.

К р о х и н (пожимая руку). Хорошо, что ты приехал. Надо срочно что-то предпринимать. Сорокин все испортил. А сейчас выступает Денисова и цитирует статью итальянца. В зале творится… черт знает что. Представитель крайкома уже созванивается с краем…

П я т у н и н (садясь на место Аллы). Успокойся, Иван Григорьевич. Я слышал выступление Сорокина… И реакцию зала тоже слышал.

К р о х и н (удивленно). Когда ты успел?

П я т у н и н. И еще я успел пообщаться с Ренатой Белкиной и ее «очередным», как выразился Сорокин, поклонником.

К р о х и н (разводя руками). Ну, знаешь… Ты меня разыгрываешь?

П я т у н и н (глядя на часы). В больнице скоро меня хватятся. Ближе к делу. Что ты думаешь о выступлении Сорокина?

К р о х и н (подумав). Оно, конечно, с некоторым перекосом. Но от фактов, сам знаешь, не открестишься.

П я т у н и н (щурясь на Крохина). Факты-то липовые.

К р о х и н. Черное белым сразу не закрасишь. При голосовании его, очевидно, прокатят.

П я т у н и н. У тебя небось созрел запасной вариант?

К р о х и н (неуверенно). Думаю, что лучшей кандидатуры, чем Самарин, нам не сыскать…

П я т у н и н (раздраженно). Опять двадцать пять. А мнение делегатов ты учел?

К р о х и н. Молодежь, кажется, его уважает. Самарин более сдержан, более терпим, более гибок…

П я т у н и н (перебивая). Слишком гибок! А на секретарском посту нужен парень с крепким хребтом.

К р о х и н. Согласен, Семен Николаевич…

П я т у н и н (резко). А ты со мной не соглашайся! Ты спорь, доказывай, убеждай. Меня не сегодня завтра спишут на пенсию. Тебе править кораблем. Но за его курс я тоже в ответе… Из партии, как ты понимаешь, на пенсию не уходят…

К р о х и н (поддакивая). Понимаю… Но его провал поставит под сомнение и наш авторитет… На него были виды в крае…

П я т у н и н (резко). Ты, Иван Григорьевич, поминки не справляй! Виды на него есть и, надеюсь, после конференции останутся.

К р о х и н. Ты думаешь, он выплывет? (Оглядывается на дверь.) Колобова, конечно, можно спасти. Соберу партийную группу. Поприжму кого следует…

П я т у н и н (перебивая). Прижимать никого не надо. (Твердо.) Я верю не только Колобову, но и тем, кому дано право судить его. Крепко верю, Иван Григорьевич. (Вздыхает.) Жаль мне отпускать его в край, да, видно, придется. Такого секретаря не сразу найдешь. Талант общественника так же редок, как талант художника, писателя, музыканта. Может, даже реже.

К р о х и н (недовольно). Не слишком ли ты с ним цацкаешься?

П я т у н и н (беря Крохина под руку). Во времена оны с Колобовым бы, конечно, не цацкались. Достаточно одной-двух анонимок — и к человеку навсегда потеряно доверие. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Анонимщик и демагог обычно целят в того, кто им больше всего досаждает.

К р о х и н (осторожно). Но старейшего большевика в демагогии не заподозришь. А потом, если сравнить авторитет Сорокина и Колобова, то ты сам понимаешь…

П я т у н и н (перебивая). Я-то, кажется, начинаю понимать. Думаю, и ты скоро кое-что поймешь. (Смотрит на часы.) Ну, я побежал. А ты давай руководи тут. Сегодня у нас с тобой тоже экзамен. Экзамен, так сказать, на прозрение.

Оба уходят.

Квартира Сорокина. Довольно просторная комната, залитая ярким электрическим светом, у окна — стол, на нем — закуска, бутылка, самовар. С о р о к и н, потирая руки, ходит по комнате, нетерпеливо поглядывает на телефон. Стены, как в музее, увешаны грамотами, сувенирами, на видном месте висят тельняшка и бескозырка. Звонит телефон.