Пьесы

К о л о б о в (с оттенком безразличия). Позавчера, кажется, получил…

С о р о к и н. Позавчера?! (Разглядывая штемпель.) И в самом деле… Чего же ты на конференции не зачитал? Разоблачать, так разоблачать с треском. Неужто пожалел?..

К о л о б о в (с вызовом). Пожалел! Но не вас, Клим Елизарович. А тех ребят, что сидели в зале. Для них свято имя, к которому вы так бессовестно присосались. Из неокрепшей души вынуть занозу обмана не так-то просто. Тут нужна деликатность. Вас разоблачишь — и на честных большевиков бросишь тень. (Устало.) Циников и так расплодилось немало.

С о р о к и н (цепляясь за мысль). Вот именно, Андрей Иванович! В корень, можно сказать, смотришь. Ну, разоблачишь ты старика, а какой тебе с этого навар? Случись со мной что, ноги, к примеру, откину… С кого спрос?

К о л о б о в (возмущенно). Ну и мастак вы, Клим Елизарович! То будто паутиной обволакиваете, то жало показываете.

Звонит телефон.

С о р о к и н. Пускай тарахтит. Гостей мне не надо. (Наполняет рюмку.) Я сам себе сегодня гость. Ты выпить со мной брезгуешь… (Качает головой.) Нюх у тебя, Колобов… Ингу небось тоже турнешь?.. (Выпивает.) Она штучка еще та… Гусыня самого раннего выводка. Оттого, видать, и строптива. Будь ты поласковее, я бы кое-что порассказал… (Тоном заговорщика.) Про того же Самарина. С двойным дном хлопчик, учти.

К о л о б о в (отдавая письмо). Я думаю, у вас достанет мужества рассказать обо всем на совете старейших. Они выдвинули вас в совет, им и решать вашу судьбу.

С о р о к и н (растерянно). Как?.. Такую бумагу и без всякой расписки? А если я ее того?

К о л о б о в (сурово). Как бы вы теперь ни поступили, имя революционера-ленинца Кирилла Елизаровича Сорокина будет восстановлено! Прощайте. (Уходит.)

Сорокин смотрит на дверь, молча обходит коллекцию грамот, останавливается напротив тельняшки.

С о р о к и н (сокрушенно). Все пошло прахом… Нету больше старейшего большевика. И слава, и почести, и квартира…

Звонит телефон.

Растоптал, как навозного жука. (Внимательно вглядывается в конверт.) Сорок четыре года минуло… И на тебе: всплыла правда-матка… Кому она нужна? Кириллу? Ему все равно… Я ж и про его дела рассказывал. А что себе их приписывал… ну так вышло… Живым больше веры. Кто-то должен вспоминать про революцию… Я не щадил живота. Инга подтвердит. (Хватается за голову.) А это мысль! Хорошо, что я про нее ничего такого не сказал… Соберем со всех дружин, а еще лучше со всех отрядов отзывы пионеров… (Смотрит на грамоты.) И эти регалии приложим к делу. Пока Колобов будет загорать в крае, я тут кое-что проверну… (Наполняет рюмку.) За воскрешение Кирилла Елизаровича и за спасение его кровного братца! (Пьет.)

ЭПИЛОГ

Минуло несколько лет.

Просторный кабинет первого секретаря крайкома комсомола. Настенные часы бьют одиннадцать. В кабинете накурено. С а м а р и н  сидит в кресле. На подлокотнике — пепельница, полная окурков. К о л о б о в  медленно ходит по кабинету, слушает Самарина. Оба заметно изменились…

С а м а р и н (заискивающе). Я не хотел отнимать у тебя столько времени. Ты первый секретарь краевой организации, под твоим началом четыреста тысяч. Дел, конечно, невпроворот. Но я тоже твой, так сказать, подопечный. Положение у нас разное. Тебя за эти годы вознесло, а я… (Спохватившись.) Видимо, каждому свое. (После паузы.) Политов был к тебе ближе, но ведь и я не враг. Ты растил его, я тоже… Мы с ним не один год проработали вместе. Случались иногда крутые разговоры. Я, как первый секретарь горкома, обязан был поправлять молодого секретаря райкома. Все было бы хорошо… Не спутайся он…

Телефонный звонок. Колобов, обойдя стол, поднимает трубку.