Пьесы

Я н у с. Сегодня? А кто был здесь сегодня?

О т е ц. Лилия и этот вчерашний, с фонарем под глазом.

Я н у с. Юки и Лиль… (Матери.) Давно?

М а т ь. Рано утром.

О т е ц. Во всяком случае, этот, с фонарем, к нам больше не сунется.

Я н у с. Почему?

М а т ь. И ты еще спрашиваешь… Отец чуть не расшиб ему дверью нос.

Я н у с. Ох, если б у меня сейчас был фонарь под глазом за то же, за что у Юки! И как я завидую этой роже с подбитым глазом, что у него такой отец!

О т е ц. Завидуешь?

Я н у с. Его отец думает своей головой. Честно думает!

О т е ц. А ты умеешь думать, бесстыжий щенок? Ведь это мое имя ты замарал. Мое! (Неожиданно хватает сына за шею и грубо тычет его головой вниз.) Тебя следовало бы с малых лет за каждую провинность брать, как щенка, за шиворот, тыкать носом и пороть.

М а т ь. Что ты делаешь? (Бросается между ними, защищая сына.)

О т е ц. Мы слишком честно относились к тебе, слишком доверяли. Но мы эту ошибку исправим. Связался с ворами и сам стал вором.

М а т ь. Ну зачем ты так?

О т е ц. Вспомни про золотые монеты. Украл их в собственном доме!.. У собственной матери! Человеческое дитя не способно на это. Только волчонок.

Я н у с (потирая шею после рукоприкладства отца). Волчонок — это сын матерого волка. Так что я достойный преемник своего отца.

О т е ц. Теперь я установлю в доме новый порядок! (Снимает с брюк ремень и угрожающе подходит к сыну.) Я научу тебя уважать отца!

М а т ь (преграждает путь отцу, испуганно). Оставь, прошу тебя!.. Прошу.

О т е ц. Ладно… (Бросает ремень.) Так и быть… Рассчитаюсь с ним в другой раз. (Янусу.) Ты слышал? Рассчитаюсь! И в тот раз золотые монеты украл он! Я уверен! А ты обвиняла меня… Может быть, молодой барин расскажет нам и об этом факте? Говори, говори.

Я н у с. Подробно? С деталями?

О т е ц. Я был бы тебе в высшей степени признателен. В высшей степени! Только — чистую правду.

Я н у с. Разумеется. Можно начинать? Благодарю. Как-то я рылся в шкафу, искал чистую рубашку. И вдруг увидел две золотые десятирублевые монеты. Сунул их в карман, чтобы слегка напугать тебя, мама, а потом отдать.

О т е ц. Какие прекрасные, благородные намерения…

Я н у с. Я могу продолжать? Благодарю. Спустя несколько дней я вернулся домой поздно вечером. Вы не заметили моего прихода, потому что ссорились. Тебя, отец, опять несколько дней не было дома, ты где-то пропадал… И когда явился, от тебя пахло вином. Мать упрекала тебя, что ты пропил эти золотые со своими потаскухами…

О т е ц. Совершенно верно. Она упрекала меня… А золотые лежали у тебя в кармане?

Я н у с. Да. Я взял эти деньги и подошел к двери вашей комнаты… хотел отдать их тебе, мама, чтобы ты зря не обвиняла отца.

О т е ц. Я волей-неволей снова начинаю уважать тебя, сын! Так почему же ты не осуществил своего благородного намерения?

Я н у с. Ты стал очень некрасиво придираться к маме. Как обычно, когда выпьешь. Сам виноват перед мамой, а ее изводишь… Потом ты начал обвинять меня: мол, я украл эти золотые. Я слушал и крепко сжимал их в кулаке — так, что ладонь заболела.

О т е ц. Правильно обвинял! Ведь ты же украл их.

Я н у с. Нет. Еще нет. У меня и в мыслях не было красть их! Но когда я услышал, как ты обливаешь грязью ее и меня, я решил: пусть кличка вора останется за тобой! Потому что она вдруг подошла тебе.

О т е ц. Негодяй!

Я н у с. Да, я, кажется, и правда твой сын… Я могу продолжать? Знаешь, кому подходит кличка «вор»? Вору. В тот же вечер я узнал, за что тебя несколько лет назад выгнали из редакции. Ты крал чужие мысли и выдавал их за свои. Свои статьи ты составлял из кусков, наворованных у других! Уже тогда ты был вором. Все это мама сказала тебе в лицо — и ты ничего не смог возразить ей. Ты только издевался и угрожал. А я пошел к себе и всю ночь пролежал без сна, сжимая в кулаке золотые монеты…

Долгая пауза.

М а т ь. А куда ты положил их потом?

Я н у с. Много недель они валялись в кармане моего пиджака. Ты, мама, ведь никогда не проверяешь мои карманы, иначе ты нашла бы их… Как-то в кафе «Энергия» я показал их Философу, и он сразу же сбыл их… то есть продал.

М а т ь. А деньги?

Я н у с. Деньги мы тут же, в «Энергии», пропили всей компанией. В ту же ночь мы ограбили телефонные автоматы. Философ назвал это испытанием смелости. Я был так пьян, что почти ничего не помню. На следующий день мы отправились в «Кавказский» опохмеляться. Большой счет, на несколько десятков рублей, мы оплатили двухкопеечными монетами. Официант целый час считал и ругался… Через неделю ребята попались. Философ велел им молчать про меня. Недавно он узнал, что у нас дома есть еще несколько золотых монет… Вот и вся история.

Долгая пауза.

Я думаю, мама, ты захочешь извиниться перед отцом за то необоснованное обвинение. Я оставлю вас одних.