Пьесы

Я вам знаете что, я про себя только одно могу сказать: он меня любил. И сейчас любит. Где-то там, далеко… Все равно он думает обо мне. Может быть, не все время, но иногда. Я это чувствую. Даже на расстоянии.

С гением жить легко! С гением жить легко.

Так и напишите. Можете прямо в заголовок вынести на первую страницу. С гением жить легко.

Что же вы не пишете?

Открывайте тетрадки, дети, и записывайте. С красной строки: с гением жить легко.

Что же вам рассказать-то? Может, у кого-то сразу вопросы есть? Задавайте, пожалуйста. Нет пока вопросов? Ладно, вопросы тогда в конце. Я специально оставлю минут десять до звонка.

Вы книги его читали? Биографию знаете? Просто не хочу в сотый раз повторять то, что все и так знают.

Тогда давайте для начала расскажу, как проходил обычный рабочий день Вадима Александровича. Просыпался он всегда рано, около 7 утра. Варил себе кофе на кухне и одно яйцо. Очень любил вареный кофе, сам молол, сам варил, хотя в сортах не особо разбирался, покупал, что под руку попадет. Иногда стоит у плиты, задумается, у него кофе убежит, я потом полдня плиту оттираю.

Потом он работал около часа. Писал всегда вон за тем столом. Когда писал, в наушниках слушал тяжелый рок. Говорил, это помогает ему найти нужный ритм текста.

Писал каждое утро по три страницы. Есть у него вдохновение, нету вдохновения, хочется ему работать, не хочется ему работать, праздник ли, выходной ли, отпуск ли — три страницы вынь да положь. Даже когда болел, лежал с температурой — он прямо за волосы себя поднимал, писал свои три страницы — а потом падал обратно.

Даже не знаю, ответственность это или одержимость. Наверное, и то и другое. Работал, работал, бился головой о стену, а все без толку.

Как-то удача все время мимо него проходила.

Какие-то вещи ему легко давались. Например, он очень легко заводил врагов и друзей. Он, не знаю, как сказать, легко входил в ситуацию, но потом увязал и останавливался.

Когда он написал первый роман и поехал в издательство подписывать договор, там удивились — как, вам всего двадцать четыре года, у нас еще не было таких молодых авторов. Второй роман у него тоже взяли с ходу. А на третий прислали кучу поправок. Вадим не стал их вносить, а вместо этого написал четвертый, совсем в другом жанре. Такое древнерусское фэнтези по мотивам былины про Добрыню Никитича и его смерть. В издательстве даже читать не стали, сказали, мы не работаем с таким жанром, он не пользуется спросом. Лучше напишите детектив. И Вадик написал детектив, очень хороший, про наркоторговцев. Там было восемь сюжетных линий, такая сложная структура. А они его опять не взяли, говорят, как-то все запутанно наш читатель этого не поймет.

Конечно ваш читатель этого не поймет!

Я думаю, Вадим просто перерос уровень этого издательства. Я так ему и сказала — Вадим, зачем тебе это издательство? Есть Интернет, есть газеты, журналы. Пиши рассказы.

И он стал писать юмористические рассказы. Сначала публиковал в интернете. Читали люди, комментировали. Потом я стала рассылать их по газетам и журналам. И вы знаете, стали печатать! «Колесо смеха», «Вокруг смеха», «Крокодил», даже в «Литературной газете» два рассказика напечатали.

У меня все подшивки сохранились, я недавно достала, перечитала. Если по гамбургскому счету, слабоватые, конечно, но местами чувствуется рука.

Вообще, я не люблю вот этот термин — человек эпохи Возрождения. Мне все кажется, так говорят про человека, который за все хватается и ничего не может довести до конца. Вадим тоже искал себя. Особенно после этой неудачи с издательством.

Музыку сочинял на компьютере. Песни записывал — такое, что-то вроде рэпа. Любопытно, да, получалось.

Потом рисовал, тоже на компьютере. У него серия картин была — «Патриотизм». Белые, синие и красные полоски, как будто российский флаг, только они так криво друг на друга накладываются, создавая впечатление такой неправильности, такой какой-то неразберихи, символически так…

Потом он пытался пьесу написать. Я ему как-то рассказала про то, как моя чокнутая бабка письмо Сталину написала, Вадим загорелся, говорит — вот это сюжет! Я ему тогда сказала — кому это вообще интересно, эти наши семейные мемуары? У тебя что, фантазии нет, не можешь придумать что-нибудь свое?

Тогда он, назло мне написал роман. Назвал его «Роман без названия». 164 пустых страницы. Без единого знака. Как говорится, закрыл тему.

Почему все так несправедливо устроено? Мы с Вадимом работали-работали, старались, а слава всегда доставалась кому-то другому.

Вадим однажды придумал отличную историю.

1918 год.

Россия в огне.