Пьесы

Человек в халате. На вашем месте я не подходил бы к окну так часто. Выражаясь точнее, вообще не подходил бы к окну. Зачем суетиться? Увидите вы, как он переходит улицу, или не увидите — это ничего не изменит. Выпейте чаю.

Филипп. Не буду пить. (Смотрит на Человека в халате, как будто только сейчас его увидел.) Что этот человек здесь делает?

Голос с улицы. Время перехода заканчивается.

Филипп (оборачиваясь к Ларисе). Кто он такой?

Голос с улицы. Переход через улицу Шестопанова разрешен.

Человек в халате. Кто я такой? Я думаю, вы уже поняли, что на этот вопрос нельзя ответить исчерпывающим образом. Вам нужно мое имя? Профессию? Отпечатки пальцев? Наверное, вы что-то другое имели в виду. (Откусывает от пирога, пьет из чашки.) Могу только с уверенностью сказать, что я не генерал, не поэт и не дядя. Не ваш и не чей-нибудь. Можно считать, что меня как бы и нет, а вот кто такие будете вы?

Лариса. Как это кто?

Филипп. Это в каком смысле кто?

Лариса. А действительно — кто мы?

Человек в халате. Вы — треугольник. Вы двое, плюс тот, кого ждете.

Голос с улицы. Время перехода заканчивается.

Филипп. В каком смысле треугольник?

Человек в халате. Вместе вы — треугольник: муж, жена… и, вероятно, муж в перспективе — то есть некто как бы друг, у которого в планах — стать мужем. Так ведь?

Филипп. Примерно так.

Человек в халате. Назовем их «муж первый» и «муж второй» — не спрашиваю, кем из них предполагаете быть вы.

Лариса. И они двое должны объясниться друг с другом, как мужчина с мужчиной. (Филиппу.) Выпей чаю.

Филипп. Не буду пить, я сказал.

Лариса. Вот ведь какой упрямый.

Человек в халате. И вот второй встречает первого и говорит как муж мужу… что так-то и так-то.

Филипп. А первый ему: «Столько лет жили, и все ничего, и вдруг — на тебе».

Голос с улицы. Переход через улицу Шестопанова разрешен.

Филипп. Именно так он и скажет, я его знаю.

Человек в халате. А второй ему: «Пришло, значит, время упорядочить наши отношения».

Филипп. «Упорядочить» — то самое слово. Вот именно, что упорядочить. (На время задумывается.) А если я — номер первый, как насчет этого случая?

Человек в халате. Так вы, оказывается, первый?

Филипп. Утверждать не буду, но мало ли как могут сложиться обстоятельства.

Человек в халате. Тогда предложите ему выпить чаю.

Голос с улицы. Время перехода заканчивается.

Филипп. Чаю не буду. И вообще, я не думаю, что должен говорить с ним о чем-то, первый он или второй. Слова пусты. Я считаю, что конфликты должны разрешаться действием. Это принцип.

Лариса. Будет драка?

Филипп. Я не это имел в виду, а что в ходе естественного развития событий всё должно встать на свое место.

Лариса. То есть ты предлагаешь тихо сидеть на берегу реки, и ждать, когда мимо проплывет труп твоего врага? Любимый твой метод.

Филипп. Труп? Почему ты сказала «труп»?

Лариса. Не труп, выигрышный лотерейный билет. Тебя устроит?

Голос с улицы. Переход через улицу Шестопанова разрешен.

Филипп. Разрешен, разрешен, разрешен… Чаю не буду. Говорить ничего не буду. И вообще уйду отсюда. (Уходит.)

Лариса (человеку в халате). А вы?

Человек в халате. Я не спешу.

Голос с улицы. Время перехода заканчивается. (Пауза.) Переход через улицу Шестопанова запрещен.

Человек в халате. Он еще вернется. А пока можете считать, что меня здесь почти что нет.

Оба какое-то время сидят молча и неподвижно, потом Лариса не выдерживает.

Лариса. Кажется, голосилка замолчала. И вообще, с ней что-то не так. Неравномерные промежутки… и частит. Редкая старушка должна успеть дойти до середины дороги.

Человек в халате. Причины могут быть две: неисправность устройства и (подходит к окну) неравномерность течения уличного времени по сравнению с нашим, комнатным. С точки зрения логики правомерны обе альтернативы. И вот, посмотрите.

Лариса (подойдя к окну). Да, одни люди, гляжу, еле шевелятся, а другие бегают как тараканы. Забавно. А вот и Филипп. Никак не перейдет на ту сторону. Был ведь сигнал, что запрещено, а он у нас такой законопослушный. Примерный такой мальчик.

Человек в халате. Не такой, может быть, и примерный.

Лариса. Уж оба они мне надоели — и второй и первый (отходит к столу, садится, наливает себе из бутылки).

Человек в халате. Меня здесь нет, можете быть как дома.

Лариса. А? Присоединяйтесь.

Человек в халате (присоединяясь). А к вашему Филиппу я бы относился снисходительней. И ко второму тоже (или он — первый?). Травма рождения — это, знаете, на всю жизнь отпечаток. Понимаете, когда младенца, только что родившегося на свет, разлучают с матерью — из медицинских каких-то предписаний от материнского тепла уносят в какую-то чуждую неизвестность — на два, даже на три дня — по младенческим меркам на целую вечность… Такое не может пройти бесследно.