Пьесы

Клара (в сторону). В последний раз! И больше мы никогда не увидимся… Но расстаться вот так — с насмешкой, со злобой… нет, не могу! (Подходит к Ивлину.) Да, Альфред, мы в самом деле видимся, должно быть, в последний раз. Я уезжаю из Англии.

Ивлин. Уезжаете?

Клара. Но прежде разрешите мне поблагодарить вас за вашу доброту ко мне в прошлом, — одинокому человеку это не так легко забыть.

Ивлин (автоматически). Уезжаете из Англии!

Клара. Я давно этого хотела… но довольно обо мне! Ивлин, теперь, Когда вы обручены с другой, теперь, не возвращаясь к прошлому, не боясь взаимного непонимания и ошибок, мы можем, хотя бы, остаться друзьями, какими были когда-то. И мне хотелось бы сказать вам несколько слов, которые может позволить себе только друг… сестра…

Ивлин (взволнованно). Мисс Дуглас… Клара… Если я что-либо могу сделать… Ведь сотни чужих людей, попрошаек, говорят мне: "В вашей власти раскрыть или закрыть эту руку, — недостойную руку, уверяю вас, — и горе нищего обратится в радость или перейдет в отчаяние!" Если моя жизнь, кровь моего сердца могут вам помочь… как помогает другим мое золото, — скажите только слово! И прошлое, о котором вы говорите, да, это тягостное прошлое будет зачеркнуто и забыто.

Клара (протягивая руку). Значит, мы друзья! Вы снова мой кузен, мой брат!

Ивлин (выпустил ее руку). Брат! Продолжайте.

Клара. Да, я буду говорить, как слабая, неопытная, невежественная, ничем не выдающаяся сестра могла бы говорить со своим братом, по-мужски честолюбиво мечтая о его будущих успехах. О Ивлин, когда вы унаследовали эти огромные деньги, мне нравилось мечтать о том, как вы распорядитесь своим богатством. Вы добры, умны, талантливы; я знаю, какой пылкий дух кроется за вашим холодным сарказмом, сарказмом человека, столь долго терпевшего неудачи! Я видела, что перед вами открывается, наконец, благородный и светлый путь, и часто думала: пройдут годы, и там, в далеких краях, где я буду очень скоро, я услышу, как ваше имя отождествляют не с теми поступками, на которые богатство толкает низких людей, нет, но с теми деяниями и целями, для достижения которых богатство служит у возвышенных людей только орудием… И я думала также, что смогу сказать себе, проливая гордые и сладостные слезы: "Этот человек когда-то любил меня!"

Ивлин. Довольно, Клара! Довольно, прошу вас!

Клара. Но так ли это получилось? Остались ли вы верны себе? Пышность, тщеславие, роскошь, причуды, безумства — все это может принести известность другим, но оно противоречит всем стремлениям, всем свойствам души Альфреда Ивлина! О, простите меня! Я слишком смела, я причиняю вам боль, оскорбляю вас. Ах, я не решилась бы это сказать, если бы мне не казалось порой, что…

Ивлин. Что в моих безумствах, в моем легкомысленном отношении к судьбе, которая вознесла меня так высоко, виноваты вы? Вот что вы думали, и были правы. В молодости я изведал всю горечь нужды, и, может быть, мне просто хотелось, страстно хотелось вкусить этой ослепительной, сверкающей жизни, которая была видна мне вся, но на которую я смотрел издали, с самой низкой ступеньки и при этом с возмущением. Однако мне хватило месяца, даже недели, для этого опыта. Опыт! Как быстро мы узнаем, сколь холодны сердца, сколь низки человеческие души, будь то у аристократа в его залитом солнцем дворце или у нищего на паперти, чьи лохмотья заливает дождь! Между двумя полюсами общества разница лишь в одном: наверху порок, улыбаясь, предается разгулу, внизу злодеяние, хмурясь, умирает с голоду. Но вы, вы же отвергли меня потому, что я был беден. Можете меня презирать, если хотите, можете считать мою месть недостойной, но я хотел показать вам ту роскошь, тот мишурный блеск, то великолепие, которое, как мне казалось, вы так высоко ценили, показать, сколь привлекательно для вас, женщин, подобное положение в обществе, — ведь вы могли бы разделить его со мной, если б любили меня! Но мне не помогло ничто — ни моя бедность, ни мое богатство! Вы не любили меня ни тогда, ни теперь, и моя судьба решена.

Клара. Счастливая судьба, Ивлин. Ведь вы любите!

Ивлин. И наконец-то любят меня! (После паузы, резко обернувшись к ней.) Вы сомневаетесь?

Клара. Нет, нет, я твердо верю в это! (В сторону.) Неужели она способна не любить его!

Ивлин. Может быть, Джорджина тщеславна… и легкомысленна… и…

Клара. Нет, нет, не думайте! Как только вы оградите ее от корыстолюбивых советов отца, вы сумеете перевоспитать ее и поднять до себя. Она еще очень молода… хороша, весела, жизнерадостна… остальное вы придадите ей сами, если будете верить в себя. А теперь, когда между нами не осталось ничего враждебного, даже сожалений, даже… (улыбаясь) мщения, вы оправдаете свою благородную натуру. И… прощайте, кузен!