Пьесы

К о ч е т. Тогда пусть денно и нощно, во сне и наяву, будет у вас только одна мысль: месть и расплата с проклятым врагом. И пока мы не уничтожим последнего, пока не изгоним его с нашей земли — мы не сложим своего оружия, не будем знать ни покоя, ни отдыха! Согласны, товарищи?

В с е. Согласны!

К о ч е т. А если не суждено нам увидеть часа победы, так, значит, и нас не будет в живых! Так, что ли, друзья?

В с е. Так!

К о ч е т. Вот и вся моя речь!

Б о р и с о в. Великолепно, знаете ли, сказано!

П о т а п е н к о. Смотри, Степан Григорьевич, и слова нашлись, а?

К о ч е т. Да! Теперь, поодиночке, добирайтесь до места общего сбора.

П о т а п е н к о. Ты только не задерживайся, Степан Григорьевич!

К о ч е т. Не задержусь!

П о т а п е н к о. Идем, Абрам!

Р о т м а н. Идем, идем! А куда идем?

П о т а п е н к о. Ты же слышал: в лес.

Р о т м а н. И как же мы там будем существовать?

К о ч е т. Как? По-прежнему: на основах Конституции СССР. Идите, товарищи!

Ротман и Потапенко выходят. Остальные за ними. Пауза. Кочет смотрит на портрет Ленина, снимает его со стены. Держит в руках, затем вынимает портрет из рамы, достает из стола партийную печать, сует в карман, взводит парабеллум.

Ну, кажется, все! (Подходит к окну.)

Слышится цокот копыт о камни мостовой, шум голосов.

(Всматривается в ночь и зовет.) Марычев!

М а р ы ч е в. Я! (Быстро входит в кабинет, подбегает к окну и кричит в темноту.) Держи коня под уздцы: он — бешеный! Я вас слушаю, Степан Григорьевич!

К о ч е т. Куда ты так торопишься?

М а р ы ч е в. То есть как — куда? Эвакуируемся! Прокуратуру я погрузил еще утром, сейчас закончил милицию, ну… и сам.

К о ч е т. Разве тебе не передавали, что мы остаемся?

М а р ы ч е в. Передавали, но это невозможно, Степан Григорьевич. Я уже все обдумал… Мне оставаться никак нельзя…

К о ч е т. А этот вопрос не обсуждается, товарищ прокурор!

М а р ы ч е в. И напрасно! Нельзя всех под одну гребенку стричь… Меня в нашем районе каждая собака знает, не только что люди…

К о ч е т. Хорошо! Значит, эти люди вам и помогут!

М а р ы ч е в. И, товарищ секретарь, тут кой-кого по головке не гладил… Возьмите уголовный, кулацкий элемент… Были и контрики… Вы же знаете. Я решил другое. Вот послушайте…

К о ч е т. Марычев! Вы остаетесь с нами!

М а р ы ч е в. Нет, Степан Григорьевич! Я думаю, что будет лучше мне уехать в другой район и там развернуть…

К о ч е т. Я вам в последний раз говорю!

М а р ы ч е в. Это уже упрямство, товарищ секретарь! Ведь никто не посмеет обвинить меня в трусости, и…

К о ч е т. Ладно! Уезжайте!

М а р ы ч е в. Значит, вы согласны, Степан Григорьевич!

К о ч е т. Нет! Но помните, что власть у нас — советская, и советская законность! (Он проходит в соседнюю комнату.)

М а р ы ч е в. Степан Григорьевич! Эх! (Машет рукой.) Товарищ секретарь… Вот характер! Ну, подожди! (Кричит в окно.) Коня! (Бросается на улицу.)

Пауза.

В комнату входит древний старик — п о л о т е р, с веником и щеткой в руках. Кочет возвращается. В руках у него портфель.

К о ч е т. Так, товарищ Марычев! Но, ничего, сочтемся с тобой…

П о л о т е р. Еще работаете?

К о ч е т (вздрогнув). Что? Да! Ты зачем здесь, отец?

П о л о т е р. Как зачем: ныне суббота. Надо мне в учреждении полы натереть… Спокойной ночи желаю!

К о ч е т. Ни к чему это сейчас… Понимаешь, ни к чему.

П о л о т е р. Не понимаю. Степан Григорьевич… Что, может, сократили меня?

К о ч е т. Никто тебя не сокращал… (Смотрит в сторону.)

П о л о т е р. Ах вот что… (Усмехаясь.) Так, так! Дождались, значит, светлого праздника! Уходите, стало быть… За это — спасибо!..

К о ч е т (как бы признавая свою вину). Да, мы уходим… И давай, пока не поздно, со мной… А там дальше как-нибудь в тыл отправим… Почему ты дотянул до последней минуты? Вот ведь вы какие — старики!

П о л о т е р. Мне никак невозможно, Степан Григорьевич. Старуха моя очень плоха. Докторица была, объяснила, что тревожить ее нельзя, везти, значит! Болезнь у ней тяжелая: рак! Будем здесь находиться. Авось помилует всевышний… Тебя я не виню! (Старик медленно крестит Кочета.)

К о ч е т. Спасибо, отец!

П о л о т е р. Вертайтесь, пожалуйста, Степан Григорьевич! (Уходит.)