Пьесы и сценарии

А по дороге катит «москвич». Девушка сидит за рулём, хорошенькая, пытается кого-то обогнать, в неё сзади врезается «Волга» с военным. Машина помята рублей на сто, местные объясняют, что не поможет никакая техстанция — «тебе только Пашка поможет». На техстанции законным путём и впрямь ничего не добьёшься. Надо — к Пашке. Девушка Эля знакомится с Пашкой, а он работать не хочет — «На что мне ваши деньги?.. Меня весь город просит». и впрямь появляются конкуренты, да ещё и к начальству Пашку тянут — поступила жалоба, что Пашка «левой» работой занимается, тунеядцем его называют.

Обычная житейская история, довольно забавно рассказанная, с погоней конечно, раз началось с автомобиля, с поцелуями и символическим финалом: на прощанье Пашка дарит Эле дорожный знак. «…Вот! Самый лучший знак! Правда, редкий, очень редкий. Возьми на память… “Конец ограничений”. Отмена всех запретов!»

Пьесу «Свет, который в тебе» (другое название — «Свеча на ветру») Солженицын тоже написал в Рязани, в 1960 году. Действие её происходит в некой фантастической стране, с приметами западной цивилизации, которые могли таковыми казаться человеку, никогда не выезжавшему из России. Действующие лица — математик, биокибернетик, биолог, социолог, генерал. Есть, правда, и профессор-музыковед, но в целом — кибернетический набор 60-х годов. Имена стилизованы — Маврикий Крэйг, Алекс Кориэл, Филипп Радагайс, Тилия, Альда, Тербольм. В этом вымышленном мире персонажи в первую очередь — носители определённых точек зрения. Идеи эти находятся на периферии магистральных тем Солженицына и, однако, небезразличны для понимания его творчества в целом. Основная тема пьесы — современная наука и человек. Подчёркиваю, современная пьесе наука. В 50-е годы в СССР выходят переводы книг Н. Винера и У. Р. Эшби по кибернетике. Нобелевские премии присуждены физикам Н. Н. Семёнову, И. Е. Тамму, И. М. Франку, Ленинская премия — А. М. Прохорову и Н. Г. Басову за создание лазера (1959). В 1957 году — первый полёт спутника, создание атомной электростанции. Колмогоровский семинар по применению математических методов в стиховедении, первые опыты машинного перевода — вот оптимистический фон развития отечественной науки конца 50-х годов. Ещё год — и взлетит в космос Гагарин. Стихотворение Бориса Слуцкого «Физики и лирики» констатировало: «…и величие степенно отступает в логарифмы».

Отличительной чертой писательского дара Солженицына является неуступчивость, толстовская способность к несогласию с разделяемыми большинством модными убеждениями. и в частности, к наукомании, к позитивизму, плоскому эволюционизму, к возможности исчислить человека, рассчитать его, смоделировать. Лаборатория Филиппа Радагайса может поставить опыт на человеке и из застенчивой, закомплексованной, как стали говорить у нас позже, дочери музыковеда Альды сделать нормальную «стабилизированную» женщину, но что-то человеческое, её личное, оказывается безвозвратно утерянным. А поставить на ноги жену-калеку со всей своей наукой Филипп не может и без колебаний сдаёт её в больницу. Научный пафос, с каким вступал в действие Алекс, сменяется протестом — не против науки, а против её использования: «Она доказала, что неплохо умеет служить тирании»; «Мы взяли чудо природы! — и превратили его в камень! А по коридорам уже топают сапоги генералов! Разрешите мне быть свободным!!» Но Солженицын не был бы Солженицыным, с его математическим складом ума, инженерным мышлением, если бы одной науке не противопоставил бы другую. «Алекс. Я понял так: биокибернетика — это вмешательство в самое совершенное, что есть на земле — в человека! Зачем??!.. Напротив, социальная кибернетика дерзает внести разум туда, где вечно был хаос и несправедливость, вмешаться в самое несовершенное из земных устройств — в человеческое общество.

Филипп. Так что это будет? Кибернетический социализм? <…>

Алекс. <…> Нет, ты не понял. <…> Я пойду к ним для того, чтоб не дать и им [государству] когда-нибудь со временем стать Левиафаном, только электронным».

В пьесе можно обнаружить солженицынский комплекс идей, тем и мотивов, вернее, часть этого комплекса: тюрьма, пережитая главным героем, мотив хрупкости, почти полной безнадёжности любви в этом мире, сомнение в идее социализма, неверие в научно-технический прогресс как панацею от всех зол, бесстрашие человека, которому нечего терять. Лишь душа и совесть — единственное достояние, принадлежащее человеку лично.

Пьеса могла показаться чуждой как учёным — А. Сахаров и И. Шафаревич ещё не занимались тогда «социальной кибернетикой», так и тем более «неучёным», нетерпеливо ждавшим итогов научного прогресса (дескать, вы нам дайте удобно сделанную жизнь, а с душой, если таковая есть, мы и без вас разберёмся). Во всяком случае, советские спектакли об учёных начала 60-х годов — «Современная трагедия», «Фауст и смерть», «Летом небо высокое» и даже «Иду на грозу» — далеки от солженицынских тревог, как и фильм «Девять дней одного года» или «космическая» часть аксёновского «Звёздного билета».