Петербургская Коломна

Но пока теплые отношения существовали, и в апреле 1907 года (не по инициативе Сомова) художнику предложен заказ написать портрет А. Блока. Заказчик – журнал «Золотое руно». Константин Андреевич рисовал портрет с охотой, а Блок не менее охотно позировал. Поэт сообщал матери: «Сейчас Сомов рисует, а Кузмин занимает»; «Сейчас Сомов показал нам мой рот и нижнюю часть лица – очень мне нравится»; «Сомов уже подкрашивает меня». На всех сеансах присутствовала приятельница поэта, актриса В.П. Веригина. Она писала: «Блок ухитрялся, позируя и сохраняя неподвижность губ, разговаривать со мной со своим обычным остроумием. Сомову очень нравились наши диалоги». 7 мая Блок получил открытое письмо, в котором говорилось: «Дорогой Александр Александрович!.. Ваш портрет уже под стеклом. Передайте Вашему фотографу, что он может его снять, когда ему будет удобно, можно у меня в мастерской, в которой портрет стоит, или я могу привезти портрет к фотографу. Назначьте сами день и час. Ваш К. Сомов».

Вначале портрет Блоку понравился, но затем под воздействием всеобщего ропота он решительно меняет мнение, излагая его в деликатной форме: «А портрет мой все ругают – самые разнообразные люди – близкие и чужие. Пожалуй и я склонен думать, что там преувеличены некоторые черты».

А.А. Блок. Портрет работы К.А. Сомова. 1907 г.

Портрет А. Блока, написанный К.А. Сомовым, вызвал злобную критику в адрес художника. Анна Андреевна, которую он знакомил с мнениями о своей работе, как могла, утешала брата. М.А. Бекетова, тетка поэта, утверждала, что портрет работы Сомова «дает превратное представление о Блоке», что на его мать он произвел «тяжелое впечатление, т. к. выражение рта и глаз неприятное и нехарактерное для поэта»; «Вместо мягких кудрей на портрете тусклые шерстяные волосы». Однако в соответствии с мнениями художников, знавших Блока, портрет работы Сомова весьма схож с оригиналом – художник выдвинул на первый план трагическую маску Блока, его замкнутость, неприступность, погруженность в себя. Е.В. Журавлева решительно утверждает, что «портрет Блока принадлежит к числу лучших графических портретов Сомова».

Какой-то злой рок стал тяготеть над семейством Сомовых. Третья ужасная беда за столь короткое время ворвалась в их прекрасный и дружный дом. В 1909 году Андрея Ивановича, возвращавшегося из Эрмитажа пешком домой, сбил на Дворцовой площади с ног и тяжело ранил в голову городской экипаж. Ранение оказалось серьезным, он умирал. Анна Андреевна привезла с дачи детей для прощания с умирающим дедом. В дом пришел растерянный кучер экипажа, сбившего Андрея Ивановича, он бросился на колени перед умирающим, бессвязно что-то говорил о своей семье, детях, со слезами просил прощения. Андрей Иванович, превозмогая боль и слабость, стал сам его утешать и успокаивать. Анна Андреевна и Константин Андреевич неотлучно были у постели отца.

В 1910 году семья Михайловых переехала с Офицерской улицы в сомовский родовой дом, заняв квартиру на третьем этаже.

Константин Андреевич привязался к детям сестры, особенно к младшему, Евгению. Он часто брал его с собой в походы по антикварным магазинам, в гости к художникам и на собрания своих друзей, «смехачей», как именовал их А.Н. Бенуа. Обычно собирались Александр Николаевич Бенуа, Вальтер Федорович Нувель (для Константина Андреевича – Валечка). Их дружба завязалась еще в гимназии К. Мая. К «смехачам» относились также А.П. Нурок, С.П. Яремич и М.В. Добужинский. Все они чудно умели разыгрывать друг друга, мистифицировать других, могли с серьезным видом доводить гостей до приступов гомерического смеха.

К.А. Сомов и М.В. Добужинский. Фото 1911 г.

В России постепенно стали забывать кошмар и позор японской войны и народных волнений. В беседах со Столыпиным император Николай II как-то признался: «Мне не удается ничего из того, что я предпринимал, Петр Аркадьевич. Мне не везет…». Император родился 6 мая, в день святого праздника Иова Многострадального. «…Поверьте мне, Петр Аркадьевич, – продолжал император, – у меня более чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность, что я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле… Сколько раз применял я к себе слова Иова: „Ибо ужасное, чего я опасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне“».

Временно наступило затишье.