Петербургские арабески

«25 декабря, в день Рождества Христова и избавления России в 1812 году от нашествия галлов с двадесятью языками, галлерея сия освящена была в присутствии Императорской Фамилии и всех Генералов, офицеров и солдат, имеющих медали 1812 года за взятие Парижа. Кавалеры сии пешей гвардии собраны были в Георгиевском зале, а Конная гвардия — в Белой. Прежде всего воспеты были в обеих залах благодарственные молебствования, после того Их Императорские, по выслушивании божественной литургии в придворной церкви, изволили войти в галерею со всем Двором и остановились перед портретом Александра I. Тут была совершена панихида по Великом основателе оной и всех воинах, положивших живот свой в годину святой брани. По принесении молитв о благоденствии и многолетии благополучно царствующего Императора, оная галерея была окроплена святой водою». Затем Николай I занялся знаменами гвардейских полков. Он указал место для их нового хранения: «Они были поставлены в обоих углах у главного входа, под надписями достопамятных мест — Бородина, Тарутина, Клястиц, Красного, на коих некогда развевались они со славою. По совершении сей последней церемонии все нижние чины, здесь собранные, допущены были в Галлерею, где они прошли перед изображением незабвенного Александра и генералов, водивших их неоднократно на поля чести и побед…»

Такие памятные встречи ветеранов Отечественной войны в присутствии монарха, с совершением литии, стали затем повторяться ежегодно 25 декабря. На эти литии приглашались только те, кто имел медаль 1812 года или медаль за взятие Парижа.

Посещали галерею и в другое время. Писатель А.И. Михайловский-Данилевский вспоминал: «…всегда и в час тихого вечера, когда вечерний сумрак покрывает галерею тенью, и в час светлого утра, когда ничто не нарушает здесь тишины, вступая в Военную галерею, чувствуете, что ваше русское сердце бьется сильнее, и никогда нельзя привыкнуть к силе производимого ею впечатления и хладнокровно пройти через Военную галерею. Невольно останавливаешься здесь… и тысячи воспоминаний теснятся в душе зрителя».

Такие впечатления остались и в памяти нашего знаменитого Пушкина от палаты в чертогах царя, украшенной лицами, полными отваги:

Нередко медленно меж ними я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики…

Рогожа спалила царский дворец

Если олицетворение допетровской России видели в московском Кремле — его стены, башни, храмы напоминали о трудном времени объединения русских земель вокруг Москвы, — то символом новой России стал Зимний дворец в Петербурге. Его построили на берегу Невы при императрице Елизавете Петровне. Затем он был свидетелем славных победоносных событий, приведших к расширению Российской империи, ставшей главенствующей державой в Европе при Екатерине II и Александре I.

Этот дворец был величественен, красив и огромен. Он был весьма заселен, представлял собой как бы город в городе: в нем жило около пяти тысяч человек. И вот внезапно от этого символа, охраняемого многочисленными полками, после нескольких часов грандиозного пожара остались одни обгоревшие стены… Позже пытались выяснить, почему произошло это потрясшее всех событие.