Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало

Вдова Павла I, еще будучи цесаревной, полюбила делать благочестивые вклады в почитаемые храмы и украшать самоцветами чудотворные иконы, сими дарами благодаря Всевышнего за осуществление ее молитв, горячо возносимых за успешный исход важных событий. Да и став императрицей, Мария Феодоровна, будучи талантливой резчицей по кости и камню, продолжала с помощью мастера Николая Фая собственноручно вытачивать из этих материалов предметы литургических наборов, а лучшим ювелирам поручала оправить их в золото и серебро, не забыв добавить в декор драгоценные камни.

Для церкви Св. Марии Магдалины в Павловске она исполнила в 1794 году из слоновой кости и янтаря большое запрестольное паникадило на двенадцать свечей и литургический прибор. От всего комплекта до наших дней сохранились лишь золотая звездица с выточенным из кости дискосом, окантованный ободком из того же благородного металла, да чаша для причастия. Хотя на основаниях дискоса и потира великая княгиня гордо выгравировала по слоновой кости: «25 марта 1794 года. Мария», ей было не обойтись без помощи Якова Дюваля, ювелира Малого двора. Зато как хорош оказался потир. Блистательно отполированная литая золотая чаша не нуждалась в чеканке и гравировке, поскольку ее украшал овальный эмалевый образок с изображением Христа, окаймленный вереницей прекрасно подобранных алых рубинов, красиво перекликающейся с серебряными лучами сияния, сплошь унизанными нежно-голубыми, с легким зеленоватым прицветом отечественными аквамаринами[290].

Вероятно, тот же Яков Дюваль, уже став к тому времени Собственным ювелиром Павла I, помог своей августейшей патронессе в создании прибора для причастия, пожалованного храму Св. Александра Невского в столичном Смольном монастыре. На сей раз эмалевую иконку Христа Вседержителя, окруженную сверкающим бриллиантовым ободком, дополняет рамка из унизанных такими же алмазами ажурных фестонов. Очень нарядно и продуманно сочетается здесь золото чаши с прозрачной травянисто-зеленой эмалью, подчеркивая медовый цвет янтаря и белизну слоновой кости на ножке, на коей императрица не преминула выгравировать: «Мария. Дано 25 декабря 1798 года». До наших дней дошел в пару к этому потиру еще дискос слоновой кости[291]. Однако в буре революций пропала из церкви Смольного резная костяная икона работы покровительницы Института благородных девиц: институтки могли в четырехугольной раме созерцать Пречистую Богородицу с предстоящими архангелами Гавриилом и Михаилом, а также расположившихся под ними святых Александра Невского, Елизаветы, Марии Магдалины, Константина, Анны и Николая, соименных членам царской семьи.

А 15 сентября 1811 года, в юбилей 10-летия коронации Александра I, в столице прошло в присутствии всей августейшей фамилии торжественное освящение выстроенной по проекту Андрея Никифоровича Воронихина церкви Казанской Божией Матери. Современник торжества вспоминал: «Начиная от Зимнего дворца до самого нового собора стояли в параде войска; все дома и улицы наполнены были народом, к чему благоприятствовала также прекрасная погода», а «крестный ход был самый величественный», причем в этот же день от императрицы Марии Феодоровны был «прислан в дар собственных трудов Священный сосуд, со всеми к нему принадлежностями, сделанный частию из кости и янтаря, частию же из дорогих металлов»[292]. Если золотая чаша потира блистала алмазами и рубинами, то выточенная из мамонтовой кости ножка поражала аккуратностью работы на токарном станке. Основание ножки укреплял золотой круг, а в центре стояна красовался круглый граненый янтарь. Шар из янтаря увенчивал золотую звездицу, а дискос, на который она ставилась при священном ритуале литургии, восхищал великолепной резьбой по кости[293].

Франсуа Дюваль, подавший счет только 24 сентября, перечислил, что на исполнение предметов литургического прибора, сделанного по заказу матери Александра I, пошло 184 золотника (= 785 г) золота 80-й пробы и 162 (= 691 г) 72-й. Сама работа вместе с угаром была оценена мастером в 3200 рублей при стоимости благородного металла в 4255 рублей. На обрамление четырех эмалевых образков ювелир использовал 491 казенный алмаз огранки «розой», но зато за вставку драгоценных диамантов в серебро запросил 350 рублей[294].

Драгоценные уборы самой младшей сестры Александра I