Петербургские крокодилы

Не получив ответа на третье приглашение отворить дверь, полицейский кликнул городового и, подналегши вдвоем на дверь, они заставили ее отвориться…

— А! Вот она где! — гремел Иван Иванович, бросаясь в спальню и схватывая обезумевшую от страху жену за руку… — а он где, он где?!?

Тамара истерически рыдала, не понимая, чего хотят от неё и муж, и все эти чужие люди с наглым любопытством столпившиеся у дверей…

— Где он? Где любовник! — дергая ее за руку, кричал муж… — А, ты не хочешь говорить, отсюда другого выхода нет… он здесь… здесь! Давайте искать… Давайте искать!! — и в сопровождении полицейских и прислуги, он начал обыскивать комнату.

Разумеется, Перекладин был скоро найден и вытащен из-под кровати… Увидав его, Иван Иванович с таким мастерством разыграл сцену ревности, что в натуральности ему бы позавидовал сам Василий Васильевич Самойлов [Русский актёр. Принадлежал к знаменитой актерской семье Самойловых]… Он осыпал своего бывшего друга самыми позорными эпитетами, грозил убить, вызывал на дуэль, и в конце концов потребовал протокола…

— Развод! Один развод только может смыть пятно позора, нанесенное мне вами… — с трагическим жестом обратился он к жене, которая, странное дело, с появлением Перекладина из-под кровати стала гораздо спокойнее…

— Протокол, протокол! — кричал Иван Иванович, — я завтра же подаю просьбу о разводе! В синод! В синод!..

Полицейский сел к письменному столу и стал писать протокол. Присутствующие глупо переглядывались и улыбались. Глупее всех было положение Перекладина, игравшего пассивную роль в этой возмутительной комедии…

Началось чтение протокола… Тамара Михайловна, укутанная теперь в пеньюар, принуждена была почти силой его выслушать… При каждом слове этого акта, которым узаконяется её незаслуженный позор, она нервно вздрагивала, глаза её сверкали сдержанным бешенством…

— Не угодно ли, сударыня, подписать протокол, — обратился к ней полицейский, после того как муж, твердым почерком, расписался под только что составленным актом…

Словно подброшенная невидимой силой вскочила красавица с мягкого кресла, на котором сидела, и нервно пошла к столу…

Проходя мимо мужа, который дал ей учтиво дорогу, жена дико взглянула ему в глаза.

— Подлец!! — произнесла она резко и отчетливо, и плюнула ему в лицо.

Глава VI Развод

Телеграмма, которую получил на другой день происшествия старый князь Андремелек, от дочери, была, очевидно, самого грозного содержания, так как, недолго думая, он, на старости лет, никогда от роду не выезжавший из родного угла, собрался и через десять дней прибыл в Петербург.

Дочь встретила его на вокзале вся в слезах, целовала и орошала слезами его руки, каялась в своей невинности, и долго, долго, ехав до квартиры в карете, не могла и не решалась объяснить отцу, в чем дело. Все обстоятельства дела были против неё. Она сама подавала повод для ревности, муж несколько раз, при свидетелях, даже ей выговаривал и делал сцены, словом, надо было иметь особое, безграничное доверие к словам дочери, чтобы поверить ей на слово.

Старый князь, успокаивая дочь, говорил ей, что верит в её невинность, но в душе сомневался, и когда, наконец, приехал на квартиру, то самым подробным образом осмотрел место происшествия. Не было никакого сомнения, мужчина не мог попасть в комнату Тамары, без её согласия. Дверь из её спальни ведет в кабинет мужа, из кабинета есть выход на лестницу, запертый из кабинета, следовательно, вернувшись домой, и отпустив горничную, жена могла провести своего любовника, дожидавшегося на лестнице, прямо через кабинет, не давая никакого подозрения людям…

— А у кого был ключ от этой двери? — спросил он строго у дочери, показывая на дверь из кабинета на лестницу

— Всегда у мужа, он никогда не оставлял его дома…

— И у тебя не было другого ключа?.. — переспросил старый князь, всматриваясь в глаза дочери…

Та посмотрела на него с изумлением…

— Батюшка, — начала она, дрожащим от волнения и негодования голосом, — уж если ты меня подозреваешь, в ком же мне искать опору… и закрыв лицо руками, она вышла из комнаты и заперлась в спальне.

Иван Иванович, на другой же день после устроенного им скандала, переехал из своей квартиры и снял прекрасный номер в меблированных комнатах на углу Невского и Морской.

Призванный им для совещания адвокат Ословский, мастер по бракоразводным делам, выслушав все обстоятельства дела, и прочтя протокол, составленный полицией и свидетелями, покачал головой и прибавил, ухмыляясь.

— Для развода мало, а пугнуть можно!

— Я и сам это знаю, — хитро улыбаясь, отвечал капитан, — вот я и прошу вас приступить немедленно к делу. Пишите прошение погрознее и почувствительнее, а там мы посмотрим, мне развода совсем не надо.

Адвокат, хотя человек испытанный, и сам прошедший огонь, воду и медные трубы, взглянул на него с изумлением.

— Как вы изволили сказать, — развода не нужно…

— Совершенно верно… мне бы только пугнуть хорошенько.

— А разве они богаты? — улыбаясь, спросил брехач [Лгун, лжец], поняв, наконец, в чем дело.