Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице

Исправительное заведение находилось в подчинении тюремного ведомства и располагалось на набережной реки Пряжки, в здании, построенном архитектором Л. И. Шарлеманем. Там же открыли временную лечебницу для «чернорабочих с общими болезнями». Впоследствии лечебницу переименовали в больницу имени Николая Чудотворца, по церкви, находившейся на её территории. Вскоре определили и профиль больницы – здесь преимущественно лечили психически больных людей. Это обстоятельство определило характер городского фольклора. Лечебницу в городе называли: «Дом хи-хи», «Страна дураков», «Конгресс КПСС». Но для самого распространённого названия этого печального заведения использовали официальное название речки – «Пряжка».

«Пряжка» не только одна из самых известных в городе клиник подобного рода, но, пожалуй, и единственная, которая вызывает исключительно отрицательные ассоциации. Во всяком случае, сомнения в чьих-то умственных способностях петербуржцы выражают вполне однозначно и конкретно: «Ты что, с Пряжки?!» или «Смотри, попадешь на Пряжку».

В начале XX века Пряжка приобрела среди горожан ещё более дурную славу. Это был один из бандитских районов, куда благовоспитанные и законопослушные обыватели в тёмное время суток заходить побаивались. В петербургском городском фольклоре сохранился один из вариантов известной блатной песни, которая посвящена Пряжке:

Петроградские трущобы,
А я на Пряжке родился,
И по трущобам долго шлялся,
И грязным делом занялся.
Имел я нож, имел отмычки,
Имел я финское перо, —
И не боялся ни с кем стычки,
Убить, зарезать хоть бы что!
И на квартирку я нарвался,
Сломал я множество замков;
Одну старушку я зарезал —
И вот, громила, я каков!
И заимев тысчонок двести,
Купил огромный барский дом,
И рысаков орловских пару,
И содержанок целый дом.
На рысаках я разъезжался
По островам и кабаре,
Домой я поздно возвращался
К своей красавице-жене

* * *

Этимология загадочного гидронима правого притока реки Охты – Оккервиль, имеет несколько версий. По одной из них, река получила такое название от имени шведского полковника барона Оккервиля, мыза которого находилась здесь задолго до основания Петербурга. По другой версии, название этой извилистой речки происходит от финского слова «kare», что в переводе означает «изгиб». По третьей версии, топоним «Оккервиль» произошел от финской деревни Карвила, стоявшей в верховьях реки.

Ещё до основания Петербурга топоним Оккервиль был хорошо известен по шведским картам XVII века. Однако официально это название появилось только в середине XVIII века. До того река называлась последовательно Чёрной, Порховкой и Малой Охтой. Впрочем, река Оккервиль в верхнем течении и сегодня на некоторых картах называется Чёрной речкой. Такая топонимическая неразбериха привела к тому, что в обиходной речи петербуржцы решили пользоваться одним, издавна привычным названием для всей реки Оккервиль: «Чёрная речка».

* * *

Малоизвестная река Лубья является левым притоком Охты. Лубья берёт своё начало во Всеволожском районе Ленинградской области и впадает в Охту в районе Ржевки – Пороховых. Впервые она упоминается в переписной окладной книге Водской пятины в 1500 году. В петербургском городском фольклоре известна тем, что имеет два, и оба вполне официальных, названия: в Петербурге – это речка Луппа, а за пределами города, в верхнем своем течении, она называется Лубья. Факт сам по себе удивительный, потому что встретить на карте одну реку с двумя названиями – большая редкость.

Пороховой завод на Охте

Лубья – название более древнее, и историки связывают его с именем некоего Лубика, чья мельница в очень давние времена находилась в верховьях реки. А вот вокруг названия Луппа сложилась оригинальная легенда. При Петре I на Охте построили большие пороховые заводы, на которых работали крепостные крестьяне. Селились они вблизи заводов по берегам рек Охты и Лубьи. На берегу Лубьи для них поставили деревянные бани. Возле одной из бань устроили место для телесных наказаний. Провинившегося привязывали к особой скамье и били батогами и розгами так, что кожа начинала трескаться и лупиться. Именно от слова «лупить», согласно легенде, река Лубья в районе Пороховых заводов и получила своё второе название.

Возможно, эта легенда родилась от ассоциаций с близким по звучанию к русскому «лупить» ижорским словом «лупью», что означает «заваленная деревом река».