Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице

Между тем Пётр I придавал исключительно большое значение обладанию Финским заливом. До этого связь огромного континентального государства с Европой морским путём осуществлялась только через Архангельск. Учитывая удалённость Архангельска от основных рынков сбыта, которые в основном были сосредоточены вокруг Москвы и в Поволжье, и состояние российских дорог того времени, легко себе представить, какие надежды возлагал царь на Финское побережье. Как мы уже говорили, не случайно, если верить фольклору, прежде чем объявить войну Швеции, он предложил Карлу XII продать ему один из портов на Балтике – Таллин, Ригу или Нарву и тем самым избежать военного столкновения.

Уже через три года после начала войны, в 1703 году, в Петербург пришли первые иностранные торговые корабли. Это были голландские купцы. Пётр лично встречал корабли на взморье и, по преданию, в качестве лоцмана провел по Неве к петербургскому порту. На радостях, как утверждает одна легенда, Пётр дал дружественным голландцам золото в виде займа. Но голландский корабль на обратном пути застигла буря, и он якобы затонул где-то недалеко от Кронштадта. Говорят, в прошлом предпринимались неоднократные попытки отыскать этот «золотой корабль». Все они оказались безуспешны. Время от времени слухи об этом подводном кладе всплывают и сегодня.

В XIX веке с лёгкой руки какого-то флотского остроумца восточную часть Невской губы Финского залива петербуржцы стали называть «Маркизовой лужей». История этого фольклорного микротопонима восходит к 1811 году, когда император Александр I назначил на должность морского министра маркиза Жана-Батиста Прево де Сансак де Траверсе, француза, покинувшего Францию во время Великой французской революции и поселившегося в России. Здесь, на своей новой родине, маркиз дослужился до чина адмирала и даже стал членом Государственного совета. В русской истории он известен ещё и как командующий Черноморским флотом, и как первый губернатор города Николаева. Став военно-морским министром, Траверсе объявил часть Финского залива вблизи Кронштадта районом постоянного плавания кронштадтской военной эскадры при отработке учебных задач. Заходить западнее Кронштадта кораблям категорически запрещалось. С тех пор чуть ли не целых полтора десятилетия, а маркиз де Траверсе оставил свой пост только в 1828 году, дальность походов русского флота ограничивалась обидным для моряков пространством в пределах видимости глаз, не вооружённых биноклем. И именно благодаря такому весьма странному распоряжению маркиз де Траверсе навеки попал в герои петербургского городского фольклора.

В заключение добавим, что в последнее время городской фольклор обогатился рекламным каламбуром с использованием гидронима «Финский залив»: «Финский залив – ваше море уДачи!».

3

Один из самых распространённых и наиболее устойчивых петербургских мифов навсегда связан со знаменитой пушкинской метафорой «на берегу пустынных волн». Мы уже цитировали эту строку из вступления к поэме «Медный всадник», говоря о Балтийском море. Добавим, очень даже возможно, что Пушкин отказался от варианта «варяжских волн» в пользу «пустынных» исключительно ради придания акту возникновения Петербурга ещё большего смысла, а его создателю – Петру I – ещё большего значения как созидателю. На самом деле до Петербурга пустынными болотистые невские берега не были. Только в границах исторического города уже тогда насчитывалось более сорока различных обжитых мест – рыбачьих поселений, сельскохозяйственных поместий, мельничных дворов, садовых угодий, мыз, хуторов и проч. Большинство из них ещё в стародавние времена заселили угро-финские племена, ими же названы и на протяжении столетий сохранены под этими названиями в совокупной памяти народов. Под этими именами они впервые были обозначены на финских и шведских географических картах. Большинство сегодняшних исторических районов Петербурга сохраняет в этимологии своих названий первоначальные финно-угорские корни.

Самой ранней по времени возникновения и наиболее близкой к историческому центру окраиной Петербурга на юго-западе является Автово. Автово выросло из старинной небольшой финской деревушки Аутово, или Акуктово. Как полагают исследователи, эти топонимы, известные ещё по шведским топографическим планам XVII века, идут от финского слова «ауто», что значит «пустошь», «безлюдный», «заброшенный». Существует и версия, согласно которой происхождение топонима «Автово» восходит к одному из финских названий медведя.