Петербургский сыск. 1874 год, февраль

«Если Перегудов не виновен, – Жуков продолжал измышления, – то преступника стоит искать в трактире. Как его там? Ах да, „Ямбург“. Недаром Василий Михайлович там днюет и ночует. А может из—за довольно привлекательной нынешней хозяйки? – Пришла крамольная мысль, но тут же была отброшена, как незаслуживающая ни малейшего внимания, – стоит, как говорит Иван Дмитрич, делом заниматься, а не распылением сил. Это верно!»

Через пол часа, которые потратил на дорогу, Миша, предварительно поинтересовавшись у дежурного чиновника, здесь ли Путилин? Неторопливыми, словно восьмидесятилетний дед, начал подниматься по лестнице, цепко держась за перила.

Идти побитой собакой не хотелось, но не оставалось другого выхода.

– Разрешите?

– А, Миша. – оторвал взгляд начальник сыскной полиции от бумаги, что держал в руках, – заходи, заходи. Хорошо, что пришел, – Миша воспрянул духом, – не то я совсем погряз вот в этом, – и он, сверкая глазами, потряс депешу, – ты садись, не стесняйся.

Жуков в распахнутом пальто подошел к столу, от него пахнуло зимней свежестью, пропитавшей его с ног до головы, пока шел по заснеженным улицам.

– Чем порадуешь? – Теперь взгляд Путилина стал добродушно—насмешливым, что, мол, знаю, знаю наперед, твои речи.

Миша смутился, но на один только миг, потом расправил плечи и сел на стул.

– Вы правы, Иван Дмитрич, моя неприязнь к артельщику Перегудову завела меня по

Тропинке в другую сторону, вместо того, чтобы делом заниматься…

Путилин поднял руку, прерывая тираду агента:

– Вот ты. Миша, и прав, и в то же время нет. Вот если есть сомнения. То их требуется развеять, иначе ты не можешь идти дальше, а постоянно будешь озираться назад и подленькая мыслишка будет точить, что вот не проверил до конца, а там может скрываться истина, к которой мы общими усилиями идем.

Жуков молчал, раз уж так вышло, то стоит тянуть лямку до самого конца.

– Но неправда твоя в ином, что ты вместо того, чтобы прислушиваться к старшим по службе, начинаешь перечить.

– Иван Дмитрич, – все—таки не выдержал Миша, – но мои поступки продиктованы в первую очередь принести в общее дело малую толику мыслей, ведь вы говорите, развеять сомнения. Это так, ведь я и учусь, но в тоже время думаю, что правильно поступаю. Да, в данном деле я не прав, глаза застлали совпадения и борода, и прихрамывает, и…

– Миша, я тебе про Фому, – Путилин улыбался, – ты должен сам решать, в какую сторону двигаться, но и рассчитывать, чтобы твое не становилось преградой для общего.

Глава тридцать вторая. Кто же это так шуткует…

Через четверть час после Миши в кабинет явился в самом мрачном настроении надворный советник Соловьев. Небрежно бросил на соседний стул шапку с перчатками, что ранее за ним не наблюдалось, и не решался первым начать разговор.

– Да, – произнес Иван Дмитриевич, – видимо, тяжелый сегодня выдался день.

– Вы правы, – Иван Иванович положил руку на стол, – тяжелый, – согласился с начальником и с придыханием выдавил из себя, – ну, ничего с Синельниковым не получается.

– Бывает, – буднично ответил Путилин.

Соловьев поднял на Ивана Дмитриевича приободренный взгляд.

– Сколько за Синельниковым не ходят агенты, – начал надворный советник, – никаких изменений в жизни. По нему хоть хронометр сверяй. Прогулка, обед. Прогулка и больше носа из дому не кажет. Никого у себя не принимает, живет затворником. Чем занимается в снимаемой квартире, одному Богу известно. – увидев недовольное выражение на лице Путилина, дополнил, – не удалось нам узнать… пока.

– Так никто и не ходит к нему?

– Совершенно верно, правда, на днях заезжал один господи и то на пять минут.

– Выяснили, как зовут господина?

– Да, – Соловьев не стал рассказывать, что агент покинул пост и поэтому неизвестно, выходил ли Синельников из дому или нет.

– Иван Иванович, – нетерпеливо произнес начальник сыскной полиции.

– Некто Задонский, проживающий на Большой Мещанской в доме Глазунова.

– Уж часом не Сергей ли Евграфович? – Прищурил глаз Путилин, а во втором так и сияли искры непонятной хитринки.

– Так точно, – изумился надворный советник, – Сергей Евграфович.

– Значит, в нашем деле появился Задонский Сергей Евграфович и проживает все по тому же адресу.

– Вам он знаком?

– А как же! – Иван Дмитриевич посмотрел в окно, прищурив глаза, словно припоминая, – в шестьдесят седьмом, нет в шестьдесят восьмом пришлось вести дело о мошенничестве, вот в том деле и принимал участие Сергей Ефграфович, тогда за недостаточностью собранных сведений ему удалось остаться вне всяких подозрений. Смотри—ка, лет прошло немало, а он, значит, с темными делами не покончил. И какими делами он нынче занимается?

– Я наводил справки, так господин Задонский посредничает. подыскивает дома, усадьбы, имения, не чурается торговых дел.

– Посредничает, стало, быть.

– Да.