Читаем Петербургский текст Гоголя полностью

Значимость союза «философско-публицистических» и художественных произведений в сборнике, его историко-эстетическая направленность были подчеркнуты перекличкой «Арабесок» с «Прозой» – второй частью «Сочинений Д. Веневитинова» (1831), составленной друзьями из прозаических произведений безвременно умершего поэта-философа[426]. В «Арабесках», как и в «Прозе», прошлое сочеталось с настоящим, художественное с научным (если можно так назвать историософию романтической эпохи), всемирно-историческое – с национальным. Сходство сборников обнаруживает их жанрово-композиционный уровень и перекличка произведений, подобных по названию и проблематике (статьи о Пушкине), и, наконец, близость мировоззренческих позиций. Откровенная ориентация «Арабесок» на произведения любомудров в журнале «Московский Вестник» (1827–1829), которые, как признавался в письме к С. Шевыреву сам Гоголь, оказали на него в юности большое влияние (X, 354), позволяет говорить об отношении «Арабесок» и русской философской прозы 1820–1830-х гг.[427] Так, статья Гоголя «Об архитектуре нынешнего времени» обнаруживает зависимость от эссе В. Титова «Несколько мыслей о зодчестве»[428], статья «О преподавании всеобщей истории» – от «Исторических афоризмов и вопросов» М. Погодина[429], «Мысли о географии» – от статьи М. Погодина «Мысли, как писать историю географии»[430] и т. д. Очевидна и ориентация гоголевских статей на труды знаменитых немецких писателей, ученых и философов (Гете, Э. Т. А. Гофмана, А. Гумбольдта, Гердера, Мюллера, К. Риттера, братьев Шлегелей, Шлецера…) – переводы этих работ тоже регулярно публиковал «Московский Вестник», где царил культ Гете.

К середине 1830-х гг. Гоголь установил дружеские и литературные отношения с большинством бывших любомудров. Друзья, единомышленники, издатели Д. Веневитинова – В. Ф. Одоевский и М. П. Погодин – становятся друзьями Пасичника. «С Погодиным, Шевыревым и Максимовичем, как со своими ближайшими единомышленниками, Гоголь делится сокровенными творческими планами, им он сообщает о своих художественных и исторических замыслах, с ними обсуждает вопросы философско-исторического характера»[431]. В его переписке того времени не раз упоминается И. В. Киреевский. А гоголевские советы Погодину по изданию журнала «Московский Наблюдатель» в 1835 г. будут удивительно соответствовать замечаниям о журнале «Московский Вестник» (“МВ”), которые Д. Веневитинов в 1827 г. успел сделать своим коллегам: «Я заглянул в “МВ” по милости Дельвига и удивился, что он так мал <…> Первые номера разукрась получше <…> Да что он (Погодин. – В. Д.) не разнообразит его?» (Веневитинов, 390–391). – «…да скажи журналистам, – пишет Гоголь, – чтобы думали о том только, чтобы потолще книжки были и побольше было в них всякой пестроты» (X, 345). Может быть, Гоголь намеренно переадресовывал Погодину то, что узнал от него же, – прежние замечания Веневитинова? Ведь Гоголь заверял и Максимовича, и Погодина в определенном единстве взглядов (14 декабря 1834 г. он писал Погодину: «С твоими мыслями я уже давно был согласен». – X, 344). Поэтому перекличку «Арабесок» и «Прозы» можно объяснить и восприимчивостью Гоголя к тем идеям, представлениям, воспоминаниям, что были связаны у бывших любомудров с творчеством Веневитинова и питали «коллективную» легенду о юном поэте-философе. Очертить, насколько возможно, круг подобных соответствий, обнаружив идейные корни своего творчества, и не только опереться на традицию, но и выявить расхождения с ней – вероятно, было крайне важно для автора «Арабесок».

«Проза», изданная друзьями Веневитинова через два года после его «Стихотворений» (1829), имела неоднородный, «пестрый» состав: философские и критические произведения соседствовали здесь со своеобразными романтическими рассказами «философско-аллегорического плана»[432] и переводами из Герена и Гете, целостные статьи – с беллетризованными фрагментами, с отрывками статей. Вторая часть «Сочинений» должна была представлять, по замыслу издателей, философа, критика, переводчика и прозаика Веневитинова. Однако художественный потенциал «Прозы», обозначенный в предисловии, где кратко пересказывался незавершенный роман, был во многом декларативен, поскольку медитативные «рассказы» и отрывок из романа, скорее, иллюстрировали, дополняли, развивали высказанные в статьях идеи, нежели имели самостоятельное значение. Главным для них оказывался философский «всеобъемлющий» план, обоснованный «идеями эпохи» и уже заявленный в откровенно декларативных стихах Веневитинова[433].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное