Значимость союза «философско-публицистических» и художественных произведений в сборнике, его историко-эстетическая направленность были подчеркнуты перекличкой «Арабесок» с «Прозой» – второй частью «Сочинений Д. Веневитинова» (1831), составленной друзьями из прозаических произведений безвременно умершего поэта-философа[426]
. В «Арабесках», как и в «Прозе», прошлое сочеталось с настоящим, художественное с научным (если можно так назвать историософию романтической эпохи), всемирно-историческое – с национальным. Сходство сборников обнаруживает их жанрово-композиционный уровень и перекличка произведений, подобных по названию и проблематике (статьи о Пушкине), и, наконец, близость мировоззренческих позиций. Откровенная ориентация «Арабесок» на произведения любомудров в журнале «Московский Вестник» (1827–1829), которые, как признавался в письме к С. Шевыреву сам Гоголь, оказали на него в юности большое влияние (X, 354), позволяет говорить об отношении «Арабесок» и русской философской прозы 1820–1830-х гг.[427] Так, статья Гоголя «Об архитектуре нынешнего времени» обнаруживает зависимость от эссе В. Титова «Несколько мыслей о зодчестве»[428], статья «О преподавании всеобщей истории» – от «Исторических афоризмов и вопросов» М. Погодина[429], «Мысли о географии» – от статьи М. Погодина «Мысли, как писать историю географии»[430] и т. д. Очевидна и ориентация гоголевских статей на труды знаменитых немецких писателей, ученых и философов (Гете, Э. Т. А. Гофмана, А. Гумбольдта, Гердера, Мюллера, К. Риттера, братьев Шлегелей, Шлецера…) – переводы этих работ тоже регулярно публиковал «Московский Вестник», где царил культ Гете.К середине 1830-х гг. Гоголь установил дружеские и литературные отношения с большинством бывших любомудров. Друзья, единомышленники, издатели Д. Веневитинова – В. Ф. Одоевский и М. П. Погодин – становятся друзьями
«Проза», изданная друзьями Веневитинова через два года после его «Стихотворений» (1829), имела неоднородный, «пестрый» состав: философские и критические произведения соседствовали здесь со своеобразными романтическими рассказами «философско-аллегорического плана»[432]
и переводами из Герена и Гете, целостные статьи – с беллетризованными фрагментами, с отрывками статей. Вторая часть «Сочинений» должна была представлять, по замыслу издателей, философа, критика, переводчика и прозаика Веневитинова. Однако художественный потенциал «Прозы», обозначенный в предисловии, где кратко пересказывался незавершенный роман, был во многом декларативен, поскольку медитативные «рассказы» и отрывок из романа, скорее, иллюстрировали, дополняли, развивали высказанные в статьях идеи, нежели имели самостоятельное значение. Главным для них оказывался философский «всеобъемлющий» план, обоснованный «идеями эпохи» и уже заявленный в откровенно декларативных стихах Веневитинова[433].Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев
Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное