Петербургский текст Гоголя

Естественные козацкие черты Бульбы рано проявляются в «устойчивом», по значению имени, характере Остапа (Евстафия): упрямство, «твердость», «прямодушие»; он «считался всегда одним из лучших товарищей и никогда, ни в каком случае не выдавал своих товарищей, суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки» (II, 291–292), – то есть готов героически противостоять миру. Его брат Андрий – герой «от природы» (др.-греч. andreios – «мужественный, храбрый» от andros – «мужчина, муж»), но отличается от Остапа и отца более развитой чувствительностью, а потому в своем отношении к миру неустойчив, скорее принимая его, нежели отвергая. Он «учился охотнее и без напряжения», чаще предводительствовал в «опасном предприятии», но «иногда, с помощию изобретательного ума своего, умел увертываться от наказания» – в отличие от брата; и хотя тоже, как Остап и другие бурсаки, «кипел жаждою подвига, но вместе с нею душа его была доступна и другим чувствам» (II, 292). Он готов на компромисс между чувствами и долгом, между готовностью противостоять миру и способностью принять чуждые воззрения – и это отделяет его от брата и козаков (им просто неведом такой компромисс!), ведет к измене, а тем самым в какой-то мере сопоставляет с евангельскими Иудой и Петром и противопоставляет брату последнего – апостолу Андрею Первозванному, по преданию, принесшему Свет православия в скифскую Степь и на Днепр. Таким образом, описание отца и его сыновей, их путешествия в природном «контексте Степи», численности их отряда – 13 человек, их пребывания в «школе» Сечи явно имеют символическое значение. Евангельские аллюзии придают героям определенное сходство с апостолами – провозвестниками и ревнителями Веры (а среди них изменник Иуда). Это позволяет заранее усомниться в прочности семейного союза, который погубит именно тезка апостола, обольщенный прелестями полячки. Видимо, «в основу этой сюжетной линии Гоголь положил библейскую историю о Иудифи, прельстившей и погубившей вражеского военачальника Олоферна – и спасшей этим осажденный город от гибели»[706].

Символичны и упомянутые типичные прозвища запорожцев: Печерица, Козолуп, Долото, Застежка, Ремень, Бородавка, Колопер, Пидсыток… Как сказано выше, на с. 113–114, из-за грубых «физических» ассоциаций эти клички расходятся с «духовным» онимом Тараса. Так, прозвища Долото, Застежка и Ремень имеют «вещественное» отождествление, как и Печерица (укр. «гриб, шампиньон»), Колопер (от слав. коло – «круг, колесо»), Пидсыток (укр. «редкое, негустое сито») и прочие. Среди них и «телесное» прозвище Бородавка (Бродавка), принадлежавшее одному из гетманов. Но иных защитников христианства, кроме этих, некрасиво именовавшихся, безудержных в бою и гульбе, свирепых степных «хищников», создавших козацкую республику Сечу, в Малороссии тогда не было.

Примечательно, что в 1-й редакции повести фигурирует лишь одно женское польское имя Юзыся – ласкательное от Юзефы (этот женский вариант имени Иосиф – др.-евр. «приумножение, прибыль» – здесь, видимо, сохранил и библейскую коннотацию «прекрасная»). Однако в повести нет ни одного мужского польского имени, кроме вышеупомянутых исторических. Зато есть имена библейские (правда, отчасти в европейском варианте), принадлежащие евреям. Имя Янкеля, который помогает Бульбе во всем, восходит к Иакову – третьему библейскому патриарху, младшему из сыновей-близнецов патриарха Исаака, – и означает «следующий по пятам»: он вышел из чрева, ухватившись за пяту старшего брата Исава (Быт. 25:26), а потом хитростью, вместо брата, получил благословение на первородство от старого слепого отца и, после многих перипетий, стал родоначальником народа Израиля. Однажды ему явился Бог, с ним Иаков боролся до рассвета, требуя благословить, и в схватке повредил себе бедро, но Яхве остался им доволен, благословил и нарек Израилем (др.-евр. «имеющий власть над силами») – с напутствием: «…ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Быт. 32:27, 28). Имя хитроумного Мордохая (Мардохея) упоминается в ветхозаветной Книге Есфирь, где описано, как, благодаря ему и его племяннице Есфири, иудеи, рассеянные в Персии под владычеством царя Артаксеркса (вероятно, Ксеркса I в V в. до н. э.), были спасены от гибели и отомстили врагам; память об этом сохранена в празднике Пурим (др.-евр. «жребий»). Имя Шлема (Шлойме) – уменьшительное от Соломон (др.-евр. «мирный»), ставшее нарицательным для мудреца-философа. Его носил легендарный царь Израильско-Иудейского царства (Х в. до н. э.), сын царя Давида, автор библейских книг «Песнь Песней», «Экклезиаст», «Притчи». Имя Шмуль – уменьшительное от Самуил (Semuel – др.-евр. «услышанный Богом» или «имя Божие») – это имя одного из пророков, последнего судии Израиля. Героизация этих персонажей призвана подчеркнуть деградацию польского общества, его меркантильность и бесчестие, но в то же время показывает измельчание самих евреев, лишенных своей земли.