Петля

Сука эта недавно приснилась. Мать Лексы. Страшная, худая, руки свои тянула и требовала девочку отдать. Тварь. Думал, уже забыл, как она выглядит, а, оказывается, нет — помнит. Последний раз, когда видел ее, она на коленях умоляла девчонку не забирать. Шлюха конченая думала, он ей свою дочь оставит… Он может быть и оставил бы… только почему-то дернулось что-то внутри. ЕГО дочь.

Он всегда к ней так и относился, как к чему-то своему. Не к кому-то, а именно к чему-то. И сейчас, когда Граф выкрал девушку, он выл от ярости, что кто-то посмел тронуть ЕГО Лексу.

Ахмед откинулся на спинку белого кожаного кресла и закрыл глаза. Не пошевелился даже тогда, когда в кабинет неслышно вошел Саид и дверь прикрыл.

— У аэропорта пять наших машин расстреляли. Люди психуют. Пора прекращать эту бойню, брат.

— Я ее не начинал, — хрипло сказал Ахмед, — это уже не в моей власти. Оно, бл***, вышло из-под контроля, потому что я не знаю, чего он хочет, понимаешь? Он ее держит где-то у себя там, и ничего, ублюдок, не просит взамен. Так разве бывает?

Саид спокойно отодвинул кресло и сел напротив брата, пригладил двумя пальцами аккуратную бороду и забрал у Ахмеда бокал с коньяком. Покрутил в длинных пальцах, разглядывая жидкость. Они с Ахмедом почти не были похожи. Разве что нечто неуловимое в мимике, повороте головы. Саид больше напоминал европейца. Кожа светлее и глаза не карие, а темно-зеленые. Черты лица более тонкие и аккуратные, чем у Ахмеда.

— Бывает, если кому-то сильно насолил. Куда ты влез, Ахмед? Отец нас учил свое приумножать и чужое не брать никогда, а ты чужое лопатой гребешь. Думаешь, все с рук сойдет?

Ахмед поднял на брата подернутые дымкой алкоголя глаза.

— Учить меня вздумал, Саид? Да я дела начал воротить, когда ты еще под стол пешком ходил, с матерью своей жил и про нас знать не знал.

— Вот именно, что воротить. Такого наворотил. Мы скоро всю семью схороним.

Ахмед резко встал с кресла, а Саид даже не шелохнулся, только взгляд темно-зеленых глаз на брата поднял и прищурился в ожидании.

— Считаешь, я виноват? Обвинять приехал? Ты в моем доме, между прочим, не забывай.

— Я в доме брата родного, куда тот меня пригласил. Или законы гостеприимства тоже уже забыл, Ахмед? Сядь. Успокойся. Здесь не орать, а думать надо, как это все прекратить.

Нармузинов старший медленно опустился обратно в кресло, ему опять становилось не по себе, и по телу мурашки рассыпались, морозить начинало, как и все эти дни. Словно на пороховой бочке сидит, и фитиль уже кто-то подпалил. Он запах огня чувствует, а когда рванет — не знает.

— Я много чего передумал. Я ему кислород пытался везде перекрыть, но к нему не подберешься, он словно все шаги мои наперед выучил.

— А ты почему не выучил, брат?

— Сдался он мне, свинья неверная, чтоб я его изучал.

Ахмед достал пакетик и насыпал порошок на тыльную сторону ладони, но Саид ударил снизу по руке брата и весь кокс рассыпался на стол.

— Хватит. Потом развлекаться будешь. Думай давай, чего он может хотеть и почему Лексу к себе забрал? Почему семью нашу трогает? Разборки разборками, брат, а это уже личное.

Ахмед сжал переносицу двумя пальцами. Ему сейчас и этого недомерка прибить хотелось. Приехал тут вякать. Умничает. Сидел бы со своими шахидами и обвешивался взрывчаткой. Давно сдохнуть ему пора, чтоб не мельтешил перед глазами и на свою долю не претендовал. Так нет, передумал, ушел из организации и домой вернулся. Позор с собой принес. Не любил младшего брата Ахмед. Как его мать Лейла в их доме появилась, так мама Ахмеда сама не своя стала. На сыновей руку начала поднимать. А потом и вовсе отец ее отселил от них в дальнюю часть дома. Только по праздникам разрешал появляться за общим столом. Так что Саид — как вечное напоминание и бельмо на глазу, но сейчас Ахмеду помощь нужна была. Притом любая. Даже от младшего сводного брата.

— Да я со шлюшкой итальянской давно еще связался. Обещала мне пробить поставки героина. Уболтать Графа на сделку. В итоге он ее кинул, а я тоже, как дурак, повелся. Думал, ее родня поможет. Сделал я для нее кое-что… Бабу Воронова убили и дочь слегка потрепали, а потом партию одну разыграли и отца убрали. Так что, да, личное. Давно все началось. Но это уже, бля**ь, не имеет значения.

— Имеет.

Саид сам взял нож, несколько раз подбросил его в воздухе и поймал четко за лезвие, но ни разу не порезался.

— Надо бить в то же больное место, Ахмед. Что там с дочкой его? Оклемалась уже? Подзабыла все? Надо напомнить. Вывести Графа из равновесия.

Ахмед внимательно посмотрел на брата, а потом резко выхватил нож и всадил между его пальцами, но тот даже не вздрогнул. Взгляды Нармузиновых скрестились, и старший вдруг усмехнулся, а потом расхохотался.

— А что? Неплохая идея, Саид. Я бы сказал феерическая… только кто мне даст гарантию, что я потом не получу такое же видео с Лексой?

— А кто тебе даст гарантию, что она вообще еще жива?

Ахмед резко подался вперед.

— Жива. Иначе я всех Вороновых сам лично прирежу, как свиней на бойне.

— Эмоции. Он тебя выбил на эмоции и пугает тем же, чем ты взял и его. Он тебе мстит.