Петля Арахны (СИ)

Мгновенным движением Люциус выхватил палочку из своей трости. Гермиона невольно отшатнулась к стене, но он лишь направил её на свою маску и та сейчас же обратилась в дым, обнажив его бесстрастное лицо. Холодные глаза его, точно такие, какими Гермиона запомнила их в тот день, неотрывно взирали на неё.

— Увы, мисс Грейнджер, но я никак не могу этого вам позволить, — произнёс он. — Вы мой трофей…

— Мистер Малфой, я не понимаю, зачем я вам нужна?

— …И как любой другой трофей, — продолжил он, прикрывая глаза, — вы теперь всецело принадлежите мне. И я буду делать с вами всё, что мне заблагорассудится.

— Но мистер Малфой, прошу вас! — взмолилась она, приблизившись к решётке. — Дайте мне уйти, я… на всё готова ради этого.

Затянутые в перчатку пальцы его коснулись её щеки, уголок губ дрогнул.

— На всё?

— Да, — кивнула она, не спуская с него глаз. — Да, пожалуйста. Что угодно.

— Что ж, прекрасно, — произнёс он, направив палочку на дверцу клетки, и она с оглушительным грохотом распахнулась.

Гермиона отпрянула. Убрав палочку обратно в трость, Люциус аккуратно прислонил её к прутьям дверцы, после чего вошёл внутрь, неумолимо надвигаясь на неё, скрывая от тусклого света, лившегося в подземелье с верхнего этажа.

— На колени, — скомандовал он, и Гермиона мгновенно выполнила его приказ.

Лицо Люциуса осталось непроницаемым. Остановившись перед ней, он принялся снимать с рук перчатки, и Гермиона покорно ждала, пока они не оказались на полу, после чего он медленно провёл рукой по её волосам и лицу.

— Какая ты красивая, — прошептал он. — Разве я могу так просто отпустить тебя? Какие у тебя непокорные волосы… Какие медовые глаза… а губы…

Большой палец Люциуса коснулся её рта, и Гермиона осторожно потёрлась щекой о его исполосованную ладонь. Порезы зажили у него ещё не до конца, и перед внутренним взором Гермионы вспыхнули вдруг ужасные картины той ночи: Люциус, голыми руками сжавший стёкла в спине Ральфа, невзирая на, должно быть, ужасную боль… Он защищал её. Невольно она поцеловала его ладонь.

— Какая ты ласковая, моя девочка, — прошептал он. — Нам будет хорошо с тобой.

Убрав руку от её лица, он настойчиво погладил свою набухшую ширинку и расстегнул брюки, высвобождая возбуждённый орган, сейчас же уткнувшийся Гермионе в лицо.

— Мистер Малфой, — вздохнула она, изображая волнение; он посмотрел на неё с поволокой во взгляде. — Я ещё никогда не делала этого…

— Никогда не делала? — повторил он, губы его расплылись в плохо сдерживаемой усмешке. — Ну что ж, всё бывает в первый раз.

Пальцы Люциуса упрямо раздвинули её губы, коснулись языка, зубов, после чего он неторопливо ввёл ей в рот член, и Гермиона стала осторожно посасывать его.

— Вот так, да, — простонал Люциус; одна рука его мягко легла ей на лоб, вторая гладила подбородок, — видишь, это совсем не сложно, моя девочка… Смелее, возьми его полностью…

Она выполнила его просьбу, и он прикрыл глаза. Головка мягко заскользила по её нёбу, с каждым разом всё глубже утыкаясь ей в глотку, пока Люциус, ощутивший, видно, вероятность излишне скорого завершения процесса, не вышел из неё.

— Какие же они у тебя сладкие, моя прелесть, — прошептал он, склоняясь над ней и, аккуратно потянув за волосы на её затылке, с жаром поцеловал в распухшие губы. — Какие чувственные… У тебя настоящий талант. А теперь, сними с себя, пожалуйста, свою мантию.

— Хорошо, мистер Малфой, — кивнула она, принимаясь развязывать шнуровки на груди.

— Называй меня Лорд, — произнес он на выдохе прямо ей в ухо.

— Хорошо, мой… Лорд, — прошептала Гермиона, стаскивая мантию со своих плеч, и Люциус приник на мгновение щекой к её щеке, после чего выпрямившись, придирчиво оглядел её, оставшуюся во всей прелести своего ситцевого платья.

— Ляг на спину и подними юбку.

— Да, мой Лорд, — с придыханием произнесла она, ложась на свою мантию.

Не отрывая глаз от его лица, она медленно задрала юбку вверх и робко раздвинула ноги, демонстрируя Люциусу отсутствие всякого белья.

— Маленькая развратница! — задохнулся он, в глазах его блеснул восторг, веки дрогнули. — Просила ещё отпустить её, в то время как на самой нет даже трусов!

Гермиона лишь вожделенно прикусила губу, и Люциус стиснув пальцами свою мошонку, тоже опустился на каменный пол. Схватив Гермиону за ноги и приподняв её бёдра, он с трепетом приник губами к её промежности. Язык Люциуса настойчиво скользнул внутрь неё, заставив Гермиону изогнуться и всхлипнуть от разлившегося по всему её телу удовольствия.

— Какая ты влажная, какая ароматная, восхитительная, — шептал он, покусывая нежную кожу её бёдер, так что она вздрагивала всякий раз, сжимая его голову между ног. — Я никогда тебя не выпущу отсюда, никогда… Ты навечно будешь здесь, со мной… моя…